Последний рубеж - [89]

– Не суди, Патрик. Иногда по ночам такое приснится, что… – Сай не договорил, сокрушенно покачав головой. – С каждым может случиться. Я себе спиртное вообще запретил, боюсь.

– Да знаю, что пацаны вроде нормальные. И заклинить может всякого, – это ты верно подметил. Но жить-то надо.

– Надо учиться жить, – коротко ответил Метью. – Ладно, пойду, к лесу прогуляюсь.

– Давай. Мы с Эл вечером к тебе зайдем.

* * *

Лес близко подступал к городу. Чистые, ухоженные лесопосадки постепенно теряли вид искусственных насаждений, природа брала свое, внося долю хаоса в первоначальную симметрию, созданную почвоукладчиками, и эти изменения радовали. Сай, шагая по лесной дороге, думал о том, что новые поколения уже будут воспринимать окружающее, как данность, только в учебниках истории сохранятся картины пустынных регионов, на территории которых выросли первые поселения бежавших сюда после войны людей.

Местные жители (потерянной некогда колонии) не возражали против экспансии пришлых, вместе с беглецами на Икствайле появилось много нового, в колонию будто вдохнули жизнь: прошло всего несколько лет, а бывшие поселки, застывшие в своем развитии на уровне докосмической эры, теперь разрослись, превращаясь в небольшие города, жизнь изменилась к лучшему, планета начала преображаться, зоны свободных поселений на терраформированных территориях уже распространились на половину материка, – кибермеханизмы, доставленные сюда на борту транспортов с беженцами, работали круглосуточно, без выходных и праздников, среди поселенцев "новой волны" нашлось достаточно специалистов "боевого терраформирования", и в результате генетически измененные растительные формы с охотой и невероятной скоростью приживались на пустынных территориях, – война, как ни странно породила множество технологий, направленных на созидание, и бывшим офицерам Альянса, нашедшим новую родину на окраинных планетах, граничащих с областями не исследованного космоса, оставалось лишь применить их на практике, наглядно показывая, что они не только смертельно устали от войны, но и отреклись от нее.

Не все, конечно, но большинство, – размышлял Сай, мысленно продолжая тему утреннего разговора. – Патрик зря с таким осуждением говорил про ночную стрельбу. Хреново на первых порах приходится каждому, и если ты удержал свое больное, искалеченное войной сознание от растущей внутри рефлексии, то живи, радуйся и не осуждай других, кто оказался не столь силен, чтобы одолеть въевшиеся в рассудок "будни войны".

Не стрелять нужно, – с долей досады думал Сай. Хотя, думать-то он думал, но сам ничего путного предложить не мог. Не наступил в его собственной душе тот мир, о котором он мечтал. По-прежнему мучили кошмары, снились бесконечные, причудливо перемешанные в сознании фрагменты боев…

Единственное, на что уповал капитан Метью, – так это на милосердное время, которое лечит душевные раны. Он не хотел возвращения к прошлому даже в мыслях и надеялся, что все когда-то пройдет, сгинет, как страшный морок…

* * *

Не сгинуло.

Домой он вернулся уже после полудня, проголодавшийся, но довольный прогулкой.

Неладное он почувствовал метрах в ста от своего дома, – лес почти вплотную примыкал к городку, он гасил запахи и звуки, жил по-своему, и только выйдя на опушку, Сай внезапно остолбенел от открывшейся взгляду картины: подле его дома, втоптав в землю участок живой изгороди, словно призрак недавнего прошлого, возвышался исполинский контур серв-машины класса "Хоплит".

Дверь в дом была распахнута настежь, со стороны города доносились крики и приглушенные, невнятные звуки стрельбы из импульсного оружия.

Кожу на затылке вдруг начало стягивать крупными мурашками. Сай машинально присел, чувствуя, как бешеный выброс адреналина на мгновенье гасит рассудок, перед глазами всколыхнулась багряная муть, но дурнота тут же отступила, оставив невероятную, знакомую лишь пилотам серв-машин да аэрокосмических истребителей ясность мышления, когда каждая мысль отчетливо звучит в сознании, как лаконичный приказ собственному организму.

Наследие. Непреходящее наследие техногенного ада, из которого ему довелось вырваться живым, тот максимум возможностей организма, на котором проходили сотни боев, ставшая машинальной способность мыслить и действовать наравне с кибернетическими системами, а порой и быстрее, чем они…

Оцепенение Сая длилось лишь секунду, затем, вместе с приливом ярости пришел закономерный вопрос: КТО?!.. и, как касание сенсора, приказ на действие вдруг со стороны дома Лербенов раздался мучительный женский крик.

У него не было с собой оружия, Сай сознательно запрещал себе носить даже импульсный пистолет, понимая, что это очередное искушение, – два года мирной жизни способны убедить рассудок в том, что их все же оставили в покое, не смотря на истерию, постоянно раздуваемую адмиралом Воронцовым по поводу избежавших наказания военных преступников. 

Он выпрямился, будто пружина, и побежал на крик, не владея больше своим рассудком, – работали рефлексы: молниеносный взгляд в сторону "Хоплита" показал, что серв-машина в данный момент реальной опасности не представляет, поджатые ступоходы, положение рубки, втянутые внутрь подвесные орудия, – все это немо свидетельствовало, что система кибермеханизма отключена либо введена в глубокий энергосберегающий режим. Молниеносное наблюдение он воспринял как факт, времени задуматься, – какой идиот мог действовать подобным образом (Сай мысленно имел в виду пилота) попросту не осталось, он рывком преодолел расстояние до крайних домов, отлично ориентируясь в их взаимном расположении, и перемахнул через низкую изгородь, попав на задний, "хозяйственный" двор Лербенов.