Последний рубеж - [77]

"Нибелунг" резко качнуло. Неслышно открылся люк командно-тактического отсека, и на пороге появился Кайманов. Забрало его гермошлема было поднято, глаза смотрели ровно, без лихорадочного блеска.

– Прорвемся, командир, – его голос все же нес нотки тщательно скрываемого внутреннего напряжения. – За год, конечно, расслабились, не спорю, но каждый из нас и не в таких передрягах бывал. Втянемся. Большая честь этим ширианцам.

– Ширианцам? – вскинул взгляд Шайгалов.

– Вот этого не надо, командир. – Кайманов присел, заставив застонать противоперегрузочное кресло от веса брони. – Ты правильно сказал: выйдем в космос, сориентируемся и ударим. Но не по колониям, верно?

– Верно, Паша. По сути, у нас только один путь – остановить этих "завоевателей". Воронцов что-то задумал, и важно очень важно понять: для чего он решил использовать воинов пустыни. Просто так подобную чуму в пространство Обитаемых Миров не допустит ни один отморозок. Здесь есть тонкий и жестокий расчет.

– Войны он хочет, – пробурчал Кайманов. – Привычной войны. Только не у себя под носом, а на периферии, в "не присоединившихся" мирах. Тут и гадать нечего, вот увидишь, когда проанализируем навигационные линии гиперсферы, все встанет на свои места.

Шайгалов ничего не ответил.

Он смотрел на контрольные мониторы, физически ощущая, как два "Нибелунга" в сопровождении четырех ДШМ под прикрытием работающих фантом-генераторов скользят словно тени, приближаясь к злополучным островам.

* * *

Скопление Ширана. Планета Сауд…

Рашид Аль Кемран сидел на поросших травой руинах дворца, который строил для себя адмирал Рахманов, и размышлял над превратностями судьбы и новыми, открывшимися ему в течение нескольких дней знаниями.

Он уже не мог мыслить как раньше.

Натура племенного вождя, эмира, под чьим началом еще пару лет назад находилось полсотни диких воинов, претерпела радикальные изменения под прессингом обучающих кибернетических систем.

Знания, закачанные в его разум через имплант, причудливо смешивались с опытом прожитых лет, сейчас, в эти самые минуты внутри зрелого беспощадного воина зарождалась новая видоизменившаяся личность.

Поначалу резкие перемены пугали его до приступов тошноты и резкого головокружения, он еще не пришел в себя от сомнамбулического состояния, в котором покинул полевой медико-информационный центр, ноги, подкашивающиеся от периодических приступов дурноты и слабости, сами привели его сюда на развалины утопии, которую Зураб Рахманов пытался построить на Сауде.

Перед мысленным взором Рашида распахивалась необъятная Вселенная, утраченные знания предков, путешествовавших через бездну космического пространства, вернулись, болезненно будоража сознание.

Он больше не мог замкнуться в привычном мирке суеверий, Рашид не понимал и не догадывался, что любая обучающая программа, напрямую работающая с рассудком, являлась детищем отгремевшей войны, – разработанные специалистами Альянса виртуальные модули обучения не только размещали в рассудке необходимые для командования кораблем либо флотом знания – курс ускоренной мнемонической подготовки содержал психологическую составляющую, – раненным офицерам, проходящим курс реабилитации или только призванным новобранцам, которых массово готовили в подобных центрах, внушались определенные взгляды и моральные нормы, которыми, по мнению командования, должен был обладать преданный Альянсу офицер.

Сейчас гремучая смесь, состоящая из прошлого жизненного опыта, имплантированных знаний и неявного психологического зомбирования, проходила болезненную переплавку, стадию первичного осмысления, последствия которой не брался предсказать никто. Случаи психических срывов, умопомешательства являлись нормой, не всякий выдерживал подобной, ускоренной мнемонической подготовки.

Аль Кемран выдержал.

Он был свиреп, бесстрашен, идея Великого Завоевания, оказывается, не выходила за рамки психологической коррекции, просто одни понятия подменялись другими, но от этого не менялась суть внутренних позывов.

Его религиозная вера резко пошатнулась, темные предрассудки не сочетались с объемом полученной информации, но такая жертва хоть и причиняла массу внутренних неудобств, уже не казалась, после некоторых размышлений, чрезмерной платой за новый уровень свободы и власти.

Он лишился привычных заблуждений, но в обмен получил столь необходимые знания. Его жажда завоевать весь мир, всю обозримую Вселенную нисколько не пошатнулась, она лишь приняла более осмысленные, практичные формы.

Наваждение, которое поначалу казалось бесконечным, постепенно рассеивалось, Аль Кемран смотрел на руины недостроенного дворца, поржавевшие остовы разбитой планетарной техники, и ему грезился усмехающийся образ адмирала Рахманова.

Что теперь будешь делать, Рашид? Нет Альянса, нет больше твоего бога, ты изменил вере предков, получив взамен накопленный за десятилетия войны опыт, и что? Что ты станешь делать дальше? Скажешь своим воинам, что нет ни высшей силы, ни демонов, а есть только остаточные подразделения кибернетических систем, оставшиеся не у дел и случайно попавшие в твои руки?

Нет…

Рашид не заметил, как начал спорить с самим собой. У воинов должна быть вера. Они не получат того уровня знаний, который позволит им усомниться в великой миссии, возложенной на их эмира.