«Последний римлянин» Боэций - [55]
Посредством соединения числа-образа с материей происходит отчуждение бытия от высшего разума и развертывание бытия во времени, с тем чтобы оно снова возвратилось к своему первоначалу. Таким образом, бытие и структура всего сущего рассматриваются философом как рациональные и математические. «Все созданное из первичной природы вещей… сформировано расположением чисел», — утверждает Боэций. В числах кроется начало многообразия сочетаний четырех элементов, составляющих физическую основу мира. Они определяют смену времен года, движение светил, вращение неба. По их примеру «располагаются» обычаи людей[156].
Число составляет сущность вещи, но в то же время оно представляет собой некое энергийное начало, сообщающее форму материальным объектам, поскольку материя, если она не соединена с числом, бесформенна и инертна. Следовательно, по Боэцию, число определяет внутреннюю и внешнюю структуру вещи, т. е. выступает в качестве эстетического первопринципа, В то же время благодаря числу осуществляется соединение всего сущего. Числа не только причины вещей, но и посредники, связывающие идеальное бытие с материальным миром. Для «последнего римлянина» именно в числах кроется источник единообразного строения мира, его гармоничности.
Философ определяет число как собрание единиц-точек, или как количественное множество, составленное из единиц. Первое определение носит пифагорейско-платоновский характер, второе, по-видимому, восходит к Аристотелю. Однако первое, структурное, понимание числа у Боэция преобладает.
Единица, лежащая в основе числа, как и точка, неделима. Она выступает как бы «математическим атомом». Подобно тому как единица, не являясь числом в собственном смысле, все же оказывается началом чисел, как бы содержа в себе весь их поток, так и точка, «не вмещая никакой длины» и «не будучи ни промежутком, ни линией», все же порождает протяженность. В этом — тождество единицы и точки.
Чтобы образовать число, единицы-точки должны быть расположены на каком-то расстоянии друг от друга. Здесь нашло отражение присущее античности представление о связи между понятием числа и пространственной протяженности. Число представляется Боэцию пластически в виде линии, фигуры на плоскости или объемного тела. Так возникают числа линейные, треугольные, четырехугольные, многоугольные, пирамидальные, многогранные и т. д. В основе всех фигурных чисел лежит треугольник. Такое наглядное изображение чисел берет начало в пифагорейском учении и свидетельствует об исключительной живучести структурно-пластического понимания числа.
С другой стороны, Боэций трактует числа как диалектическое единство противоположностей: «Всякое число, следовательно, состоит из совершенно разъединенного и противоположного, а именно из чета и нечета. Ведь здесь стабильность, там — неустойчивое изменение; здесь — крепость неподвижной субстанции, там — подвижная переменчивость; здесь — определенная прочность, там — неопределенное скопление множества. И эти противоположности тем не менее соединяются в некоей дружбе и родственности и, посредством формы и власти этого единства, образуют единое тело числа»[157].
Устойчивое мужское начало воплощено в единице, так как она «первична и не составлена и, единственная из всех чисел, не измеряется никаким другим числом, она мать всего». Единица олицетворяет стабильность и определенность. Двойка таит в себе источник переменчивости, неустойчивости и неопределенности. Она несет женское начало, потенциально содержа в себе возможность бесконечного числа вариаций. Боэций не углубляется, подобно Макробию, Марциану Капелле или Августину, в рассуждения о мистических свойствах чисел, ограничиваясь характеристикой единицы и двойки.
Понимание числа как диалектического единства противоположностей тесно связано с онтологическими представлениями Боэция, берущими начало в философии Платона и неоплатоников. Главным условием бытия он считает единство: «Все, что существует, до тех пор лишь продолжается и имеет бытие, пока является единым, но обречено на разрушение и гибель, если единство будет нарушено»[158]. С исчезновением единства уже нельзя говорить о том, что та или иная вещь существует. Число, полагает «последний римлянин», олицетворяет принцип единства, господствующий во всем сущем. Подобно тому как число соединяет в себе противоположные начала, составляющие его единство, в мире также осуществляется постоянное слияние противостоящих друг другу вещей и начал. Следуя высшему мировому закону, «враждебные начала сохраняют вечный союз»:
