Последний путь - [8]

  Люди испуганно глядели на Антона и ждали, что он ответит. В основном это были женщины и дети. Мужчин было двое, но они лихорадили, валяясь на сухих ветках возле костра, невдалеке от Антона.

  - Я Антон Зоринов - сопротивленец. Иду воевать с Союзом. А кто вы? - Антон решил не скрывать правды, кто он и что он.

  Для убедительности он снял шлем, чтобы люди видели честность его глаз.

  - Воевать с Союзом? - вопросом на вопрос ответил старик. - Интересно. Интересно.

  Антон чувствовал, как люди, стоящие вокруг заметно расслабились, но все же оставались настороже. Союза они, быть может, и боялись, но это еще не значило, что враг Союза - их друг.

  - У тебя есть еда, Антон? - спросил старик.

  Антон почувствовал, как окружающие его женщины и подростки затихли и напряглись.

  - Да... я могу поделиться.

  Стон радости раздался со всех сторон. Худые и изможденные люди приблизились к Антону. Они тянули свои худосочные руки к антонову рюкзаку. В их пустых глазах читалось: дай.

  - Но у меня не много...

  Антону стало жалко бедных людей. Он снял с плеча рюкзак, достал оттуда пакет со снедью и отдал его протянутым рукам. Люди вмиг разорвали пакеты. Они растащили все мгновенно. Как жадные шакалы растаскивают оставленную львом недоеденную добычу. Хлеб, консервы и пластиковая бутылка с водой исчезли вмиг.

  - Спасибо... - послышался одинокий детский голосок. Потом женский, еще один и еще. Его благодарили все, только за какой-то жалкий кусок хлеба.

  Вот, где нужно набирать людей, подумал Антон. Они голодны, а когда человек голоден, он зол и свиреп. Злость порождает ненависть, которая является важным ключом к победе за свободу. Но кого здесь можно вербовать. Женщин? Детей? Они даже не способны держать в руках оружие. А последние мужчины умирают первыми...

  - Где мужчины? - спросил Антон старика.

  - Они покинули нас, благородный Антон. Семь крепких мерзавцев забрали нашу последнюю пищу и бросили нас умирать. Они ушли на север, в сторону леса. Надеюсь, что они не проживут там и единого дня. Я был там однажды и видел, кто бродит меж старых деревьев.... Надеюсь, больше этого не увижу...

  Вот подонки, думал Антон. Это не мужчины, а подлые трусы. Они оставили своих жен и детей как ненужный балласт. А те, кто остался или просто не смог покинуть остров, уже погибали.

  - Пойдемте все со мной. Мы выберемся из этих гиблых мест. Я всех выведу. Идемте за мной! - Антон возгласил и ожидал совершенно другого эффекта.

  Люди испуганно зашумели.

  - Я никуда не пойду, - запищал мальчик.

  - Наше место здесь, - сказала женщина, одетая в мужские брюки и рубашку.

  - Мы все умрем здесь... - вставила еще одна.

  - Оставьте нас...

  - Не уводите нас...

  - Пожалуйста...

  Старик поднялся с земли, взял в руки клюку, приблизился к Антону и похлопал его по плечу:

  - Они никуда не пойдут, мой друг...

  - Но...

  - Я здесь уже третью неделю безуспешно пытаюсь вразумить их, но тщетно. Они вбили в свои головы, что таков их конец.

  - Таково искупление - вставила женщина, в глазах которой светился фанатизм.

  - Вы слышите, Антон. Для них это искупление. - Говорил старик.

  - Но так же нельзя! - воскликнул Антон. - Нельзя оставлять их погибать! Мы же с вами люди. Мы живем только для того, чтобы помогать друг другу. В этом смысл существования...

  - Вот именно. Вот именно, мой добрый друг, существования. Это не жизнь, а СУ-ЩЕС-ТВО-ВА-НИЕ. Они выбрали свое существование. Они не хотят жизни. И вправе ли мы запрещать им это делать? Скажи мне, вправе?

  - Н-не знаю, - растерялся Антон.

  - А ты подумай. Многие люди достойны смерти, а они живут, многие достойны жизни, но они мертвы, и мы не способны убить первых или воскресить вторых. Часто ли мы понимаем, кто чего достоин на самом деле? Человек должен сделать свой выбор сам, независимо ни от кого. Только сам. На то он и человек разумный.

  Антон молчал, совершенно не понимая, что сейчас сказал старик.

  - Знаешь, что Антон, пойду-ка я с тобой. В твое это самое сопротивление. Ты не против? Что мне еще старику-калеке делать на старости лет? Женщин у меня уже не будет, веселья тоже никакого. Юность кончилась... - старик затих, потом почти прошептал слова, - Мне даже порой кажется, что есть только два возраста: юность и старость и никаких там детств, отрочеств, зрелостей, престарелостей. Только юность и старость. Кончается одно - начинается другое. Старики умирают - дети начинают жить, честный обмен... - старик снова помолчал, а потом громко воскликнул, - Так пойдем же, юный Антон, по твоей дороге. Рука об руку. Старик и юноша.

  Старик взял Антона за руку и повел вперед мимо сумасшедших женщин и подростков, которые жадно смотрели на рюкзак Антона.

  Когда они выбрались из рощицы, старик опустил руку Антона, а тот начал приходить в себя.

  - Зря ты отдал им еду, - вдруг сказал старик.

  - Но вы же сами сказали...

  - Ах да, старый дурак! - старик хлопнул ладонью себе по седой голове. - Ну ладно. Сейчас главное - выбраться из полей, а там, что-нибудь раздобудем.

  - Как вас зовут? - спросил Антон.

  - Как меня зовут? - старик задумался, затем улыбнулся. - Зови меня старик. Мое имя не приносило мне счастья все эти годы. Так может кличка принесет удачи на крыльях старости, а?