Последний переход - [40]

Так вот, из тех пятерых, когда-то попавших в призрачное облако, четырех матросов и вахтенного начальника, помощника капитана, в живых остался он один – да и то, как видите, в бедламе. Прочие же четверо… что с ними, как вы думаете? Ну, конечно, все они пропали без вести, при невыясненных обстоятельствах.

Причем первый пропал, когда не прошло еще и месяца по возвращении в Голландию. Он был приятелем пациента и всегда отличался буйным, бесшабашным нравом: чуть что не так – сразу хватал пивную кружку и бил ею оппонента по башке. И вот этот двухметровый и семипудовый громила вдруг стал встревоженным и боязливым, бормотал нечто несвязное – мол, ему надо куда-то идти, а идти смерть как неохота, да только все равно надо, потому что они тогда достанут его и будет еще хуже… а кто «они» – говорить отказывался наотрез, только злобно кривился и скрипел зубами. А в последний свой день он нажрался в припортовом кабаке до полнейшего изумления – и все молча, ничего не разгромил, никого не угробил, – молча встал и вышел. И больше его никто и никогда не видел.

Странное дело, но потом несколько лет будущий помешанный ничего такого не замечал. Разразилась война, на нейтральных Нидерландах она особо не отразилась, торговые корабли так же курсировали по своим маршрутам – разумеется, это стало потруднее, немецкие субмарины не шибко смотрели, кто враждебный, кто нейтральный, топили всех встречных-поперечных – тем не менее рейсы продолжались.

Наш матрос ходил в море все на том же «Короле Вильгельме». И помощник капитана был тот же самый, стоявший в ту ночь вахтенным начальником. Естественно, что матрос не мог заметить того, что происходило с офицером, – матросу подобные вещи замечать и неположено; тем неожиданнее для него оказалось то, что случилось опять ночью, когда оба они вновь оказались на одной вахте – только было это в Южной Атлантике: «Король Вильгельм» шел в Монтевидео.

Моряки большей частью народ немногословный, но помощник на «Короле Вильгельме» в этом смысле был прямо-таки феноменом: кроме команд и распоряжений редко какие другие слова доводилось кому-либо слышать от него. И нетрудно представить себе, как оторопел матрос, когда глубокой ночью помощник капитана подошел и заговорил.

Он был, по обыкновению, краток. «Помнишь, – сказал он, – тот случай, со светящимся облаком??» – Нуда, помню…» – пробормотал матрос. – «Так вот, это было только начало. Готовься. Потом увидишь». – «Что увидишь-то?!..»

Но помощник капитана не ответил. Он нахмурился и спросил, что известно о тех троих, кто с ними тогда был на вахте. Матрос сказал, что один – вот так, мол, и так; а о двух других ему ничего не известно, он их потерял из виду.

Помощник столь же хмуро выслушал и кивнул. Тогда матрос осмелился и переспросил: «А в чем все-таки дело?..» – «Да я и сам еще ни черта не понимаю!» – с досадой сказал помощник и ушел.

Понял он или не понял – так и осталось тайной, потому что он ушел не только от матроса, но и от всех людей. Навсегда. Ушел в сторону кормы, во тьму, стихли его шаги по палубе. И всё! Не было всплесков за бортом и вскриков никаких – просто помощник капитана канул без следа. Куда? Ну, уж на этот вопрос если кто и мог ответить, то не рядовой моряк.

Вот вскоре после этого с ним и начались причуды. Сначала возникло просто тревожное состояние, казалось, будто некто сзади следит за ним – он оглядывался. Потом «некто» стал уже явно показывать себя: в сумерках, ночью, в предрассветные часы. Из-за углов палубных надстроек, трюмов на городские улицы – выходили тени, неясные фигуры, слышались их невнятные, тихие голоса. Первое время они были осторожны: высовывались и прятались, кружили рядом, не рискуя подойти вплотную. Но с каждым днем они смелели, и от них избавиться уже не удавалось. И вот настал час, когда они вышли из своих сумеречных пространств и больше не ушли.

В таком состоянии больной и был госпитализирован. Его терпеливо выслушали. Он путано, заикаясь и впадая в беспричинную ярость, кое-как изложил свою нелегкую историю. Разумеется, диагноз – «шизофрения».

Один из врачей – молодой, еще не успевший впасть в рутину, заинтересовался рассказом пациента и решил проведать, что сталось с двумя теми самыми моряками (их имена и фамилии он выяснил). Предпринял поиски. И что же? Нашел! То есть не их самих нашел, а сведения о них. И он был потрясен этими сведениями.

Оказалось, что оба матроса в разное время безвестно исчезли с лица Земли – ушли, не оставив почти никакой памяти о себе: никакой, кроме скупых записей в документах. Из которых явствовало: один моряк пропал, будучи на борту судна, а другой на берегу… ну, собственно, этого достаточно. Прочее несущественно.

Молодой медик, взволнованный, обратился к коллегам, к начальству. Те скептически ухмыльнулись и по-дружески разъяснили, что все россказни больного – плод бредовой фантазии, основанный на действительно странном совпадении фактов. «Да, но вы же сами утверждаете, что совпадение странное!..» – так и ухватился начинающий доктор. «Ах, молодой человек! – покровительственно и умудренно улыбнулись ему. – Если бы знали, сколько еще вам предстоит встретить в вашей практике странных совпадений!..»