Последний падишах - [29]
Львы, быки и сказочные животные окаменели, всем своим видом выражая пиетет к тебе и к Дарию. Повелитель половины обитаемого мира продолжает горделиво, с таинственной улыбкой, сидеть на троне. И чей-то голос звучит в твоих ушах: «Кстати, какова тайна этого божественного спокойствия?»
На этот вопрос у тебя нет ответа.
— …Почему среди всех этих изображений не видно ни одной женщины? — такой вопрос тебе задает глава советского государства, и на сей раз ты ловко находишь ответ:
— Потому что в противном случае персы не смогли бы создать подобную цивилизацию!
Председатель Президиума смеется, а шахиня поддерживает его дипломатичной улыбкой. Вдруг небо освещается цветными ракетами. Переполненный чувством радости и величия, с похолодевшим бледным лицом, ты застыл, подобно ахеменидским рельефным фигурам, и смотришь в небо, которое целиком принадлежит тебе, на звезды, которые только тебе подмигивают, на месяц, который лишь ради тебя еженощно берет на себя труд светить…
Фейерверк заканчивается, и гости направляются к собственным шатрам — испытывая к тебе зависть светлую или зависть черную, нахваливая тебя или считая дураком. Твой шатер, отличающийся от других тем, что на нем изображена шахская корона, открывается для вас с шахиней. Ты надеешься, что в этом величественном сооружении ночь, свободная от двусмысленности и от обид, станет незабываемой и единственной в своем роде. Ведь как знать? Может, столь грандиозное событие в Иране никогда больше не повторится, ни для одного из правителей…
Но шахиня невесела. Ты не понимаешь почему? Насколько ты можешь судить, сам ты ни одной ошибки этим вечером не совершил. Была, правда, одна накладка с тридцатитрехкилограммовым тортом, изготовленным в честь тридцатитрехлетия шахини. Когда этот громадный торт вносили, его верхушка развалилась, как рассыпаются сладостные мечты, отчего французский кондитер едва не разрыдался. Торт тем не менее разрезали и съели — но, может быть, шахиню это угнетает? Вообще она с самого начала была против праздника. Она говорила: «Раз мы ждали этого два с чем-то тысячелетия, то могли бы потерпеть и еще несколько лет, но чтобы праздник получился по-настоящему иранским, народным».
Ты с ней не согласился и принял решение праздник провести обязательно, сейчас, и без участия народа. Очень торжественно, крайне пышно и затратно — чтобы показать всему миру, какую славную цивилизацию создала шахская власть в этой стране.
Празднование двух с половиной тысячелетнего юбилея прошло не только в Ширазе, но и по всему Ирану. К этой дате были закончены большие проекты: открыты две с половиной тысячи школ, проведено электричество в селах, заасфальтированы дороги, построен стадион-«стотысячник», а в Тегеране — площадь, и на ней зрелищное сооружение под названием «Шахйад», «Память о шахах». Широкомасштабные деяния, с громкой рекламой и громадными бюджетами…
Все вы сидите на специально оборудованных смотровых местах, и от жаркого еще октябрьского солнца вас защищает великолепный шатровый навес. И перед вашими глазами повторяется история.
Пустыню оглашают звуки военной музыки, и из коридоров времен вдруг высыпают на равнину воины самых разных эпох. Конные и пешие, они движутся рядами, и, кажется, им не будет конца. Тут и мидяне, и персы Кира[38] в багровых и небесно-голубых одеяниях, с кудрявыми длинными бородами; парфяне с кручеными косицами, в округлых шлемах; и воины Сасанидских времен, в величественных шапках; и — времен Сефевидских, в багряной одежде и с остроконечными бородами; и — времен Каджаров, с закрученными вверх усами… Щиты и копья, треугольные знамена и мечи, сабли, шашки; «бессмертные» времен Ахеменидов, и «отважные» парфянских царей, и всадники Сасанидов, и военные оркестры с инструментами тех времен; и штурмовые прикрытия-черепахи, тараны и другие штурмовые машины; и военные гребные корабли на движущихся платформах; и колесницы, и всадники на быстроходных верблюдах; и легкие пушки на верблюдах, с их пушкарями, и пушки тяжелые; и моряки Персидского залива и Каспия, и английские танки «Чифтен», и американские самолеты F-5; и женщины в униформе, которых недавно начали набирать в армию…
И как венец этого могущества и величия — ты, шахиншах Мохаммад Реза Пехлеви Арьямехр («Солнце ариев»), стоишь бок о бок с шахиней и горделиво смотришь вперед…
Чтобы и все гости сохранили воспоминание об этом счастливом торжестве, ты приготовил для каждого из них драгоценный подарок: памятную шкатулку с алмазами; золотое блюдо, украшенное портретами трех людей — тебя, шахини и наследника; золотые швейцарские часы, усыпанные бриллиантами; копия золотого кубка, найденного в Сузах и датируемого вторым тысячелетием до Рождества Христова… Подарки, которые должны покорить глаза и сердца приглашенных.
…И надо было видеть тебя в момент, когда ты вручал эти подарки — а древние каменные рельефы рядом с тобой изображали, как представители побежденных народов вручают Дарию Ахемениду самое ценное и дорогое, что у них есть. И каждый их подарок уникален. Вот эламиты дарят львицу и двух львят… Видишь, как львята отворачиваются и с тревогой глядят на мать?.. Вот индийцы принесли золотой песок; армяне дарят коней и прекрасные сосуды; ионийцы — браслеты с фигурками косуль; египтяне… Ах, эти египтяне! Их земля стала для тебя местом боли, беспомощности и нищеты… Кто бы мог подумать тогда, в начале пути, что через две с лишним тысячи лет последний падишах Ирана, на берегу реки Нил…
История жизни одного художника, живущего в мегаполисе и пытающегося справиться с трудностями, которые встают у него на пути и одна за другой пытаются сломать его. Но продолжая идти вперёд, он создаёт новые картины, влюбляется и борется против всего мира, шаг за шагом приближаясь к своему шедевру, который должен перевернуть всё представление о новом искусстве…Содержит нецензурную брань.
Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром. В этой истории много невероятного, непостижимого и недосказанного, как в лучших латиноамериканских романах, где фантастика накрепко сплавляется с реальностью, почти не оставляя зазора для проверки здравым смыслом и житейской логикой. Автор с потрясающим мастерством сочетает тонкий психологический анализ с предельным эмоциональным напряжением, но не спешит дать ответы на главные вопросы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Доминик Татарка принадлежит к числу видных прозаиков социалистической Чехословакии. Роман «Республика попов», вышедший в 1948 году и выдержавший несколько изданий в Чехословакии и за ее рубежами, занимает ключевое положение в его творчестве. Роман в основе своей автобиографичен. В жизненном опыте главного героя, молодого учителя гимназии Томаша Менкины, отчетливо угадывается опыт самого Татарки. Подобно Томашу, он тоже был преподавателем-словесником «в маленьком провинциальном городке с двадцатью тысячаси жителей».
В рубрике «Статьи и эссе» — статья Веры Калмыковой на одну из тем, неизбежно занимающих критиков: как обстоят дела с пресловутой, не раз предсказанной «смертью романа»? Автор подробно рассматривает этот вопрос, сосредоточив свое внимание на связи романа как жанра с определенным представлением о человеческой личности. Итак, что же произошло с этим представлением — а следовательно, с романом? «Большой стиль и маленький человек, или Опыт выживания жанра» — так озаглавлена статья..
Рассказ нидерландского писателя Сейса Нотебоома (1933) «Гроза». Действительно, о грозе, и о случайно увиденной ссоре, и, пожалуй, о том, как случайно увиденное становится неожиданно значимым.
В рубрике «Обратная перспектива» — статья Александра Мелихова «Вдохновители и соблазнители. Попытка эксгумации». Своеобразный экскурс по творчеству знаменитых художников самых разных стран и направлений: Гросса, Дали, Пикассо, Мазереля и многих других. Это одновременно попытка нового осмысления их картин — и нового же осмысления советской рецепции их творчества.
Размышления о фотографии, о ее природе и специфических культурных функциях.Книга С. Сонтаг «О фотографии» полностью выходит в издательстве «Ad Marginem».