Последний остров - [107]
— Ну, так-то я быстро оттаю. Ты ж уголек угольком, горишь весь.
— Зато ты прям лягушонок. Брр-р! Даже волосы пахнут снегом.
— Не сердись.
— Разве можно на тебя сердиться? Вот дуреха-то…
— Я только хотела тебя поздравить и пожелать…
— А… какой прок от пожеланий…
— Не скажи… Я ведь колдунья, сам же говорил. Али забыл, как лихоманку из тебя выгоняли? Вот… Что наколдую, то и сбудется. Сказала Анисье — дочку родишь…
— Ну?
— Родила. Дочку. Вчера в полдень. Только привезли в Юргу, тут же и — здрасьте вам.
— Вот те раз! А я ничего и не знал. Это же… как говорит Парфен Тунгусов, происшествие в мировом масштабе. Целых четыре года в Нечаевке никто не рождался… Соображаешь, кого поздравлять-то надо?
— Да я-то соображаю, а ты вот не очень. Пошто деда моего ухайдокал? Ему ведь уже и на печке-то в тягость сидеть, а ты его в лес уволок. До сих пор кряхтит да ойкает.
Михаил засмеялся, дунул на Юлькины кудряшки, что щекотали ему лицо.
— Ну, коль ворчать начала, значит, оттаяла.
— Миша… Спасибо тебе.
— За что?
— Так… На добром слове… — она чуть откинула голову и заглянула ему в глаза. — Я ведь хотела приревновать тебя, а… не к кому.
— Когда ж ты успела присвоить меня, а? Колдуньюшка? Я ведь тоже немножечко лешим стал…
— Охо-хонюшки, напугал! — она тряхнула головой, как бы отстраняясь от Михаила, а сама еще теснее прижалась к нему всем телом и все пыталась заглянуть ему в глаза.
— Юля… Не хулигань. Еще, чего доброго, счас целоваться полезешь, да?
— Дурачок. Ничего ты не понял. Ладно, беги на свои лесные острова, да про нас не забывай, леший.
Она прижалась щекой к лицу Михаила, тихонько от него оттолкнулась и сразу пошла, не оглядываясь, в сторону Нечаевки.
Михаил остался у березы, прислонившись к ней спиной. Смотрел на уходяшую от него Юлю Сыромятину, на мягкие следы, заштрихованные падающим снегом, и растерянно улыбался. Только сейчас он понял, почему ему было так тягостно все эти дни и отчего он не находил себе места. Следы… Уходят следы в неожиданную снежную круговерть и где-то там исчезают. Так же вот скоро уйдет и Аленка. Да, о ней и тревожился последнее время Михаил. Он боялся, что скоро у него не будет ни сестры, ни самого верного друга, ни привычной уже для него хозяйки в доме на Лосином острове. И ничего тут не поделаешь, заневестились девчонки-то, с ума начали сходить. Вон Юля что вытворяет: из Егора веревки вьет, строит глазки Жултаю, а с Михаилом готова вообще хоть в огонь и в воду. И Аленка к этой весне вытянулась, похорошела и расцвела, настоящей красавицей стала, хорошо, что сама еще об этом не догадывается. Того и гляди — влюбится. И поминай как звали. А он так привык к ее постоянному присутствию, к ее звонкому голосу, к бесконечным удивлениям. Привык заботиться о ней.
Михаил сердито застегнул деревянные пуговицы на кожушке, стряхнул снег с плеч и с шапки, заторопился к лесу. Ему казалось, что на него все больше и больше сваливается разных забот. А может, он их сам себе придумывает? Или уж так устроен человек, что чем взрослее он становится, тем сложнее кажутся простые слова и поступки окружающих тебя людей. Ну вот чего такого особенного сказала Юля, а он уже нагнал на себя мировую печаль, не понравилось, что Аленка вдруг выросла, и радость из нее льется через край. Что плохого-то в этом?
Однако заботы заботам рознь. Тут несколько дней назад объявилась в лесничестве председатель сельского Совета Татьяна Солдаткина. Она придирчиво осмотрела хозяйство, ухи свежей похлебала, с Аленкой пошушукалась, а когда уезжать собралась, озадачила лесничего:
— Подавай заявление, Михаил Иванович. В партию тебя принимать надо.
— Ты с ума сошла?!
— Наоборот, шибко поумнела. В Нечаевке нужна партийная организация. А коммунистов — я да Парфен.
— Но ведь мне шестнадцать! А в партию принимают с восемнадцати.
— Правильно. Как раз два года кандидатского стажа будет.
— Надо подумать.
— Нечего думать. Мы с Парфеном толковали об этом не один раз. А Парфен и в райкоме получил добро. Там уже знают тебя.
— Да вы мне хоть школу-то дайте закончить. А то ведь смех голимый получается…
— Это — пожалуйста. А заявление пиши срочно. Понял? Кандидат — это уже коммунист. А трое коммунистов — это уже партячейка. А партячейка в деревне — стержень всей жизни дальнейшей.
Он пошел ее проводить. Таня вела в поводу смирную лошадь, молчала, покусывала обветренные губы, искоса взглядывала на Михаила. Там, где дорога собиралась юркнуть в березняк, Таня остановилась, схватила Михаила за борта его форменного кителя и, глядя прямо в глаза, чуть не плача заговорила:
— Ты, курья башка, даже представить себе не можешь, какая беда грозит нам со дня на день… У меня каждое утро душа обмирает, как подумаю, что война кончится. Что делать-то будем? И ради чего жить?
— А ради чего сейчас живем? — смутился Михаил.
— Все для фронта, все для Победы. Понял? Все призваны по законам военного времени. И надеждою живем, общей надеждой. А возьми каждого по отдельности… Мы с Парфеном все семьи перебрали, каждую похоронку подсчитали. Только один живой еще остался, в госпитале, — Константин Анисимов, отец Егора. Все! Больше никого из мужиков в живых нет. Последняя похоронка пришла на моего бывшего ухажера…
XVII век, колонии Нового Света на берегах Карибского моря. Бывший британский офицер Эдвард Дойли, потеряв должность и смысл жизни, волей судьбы оказывается на борту корабля, принадлежащего пиратской команде. Ему предстоит пройти множество испытаний и встретить новую любовь, прежде чем перед ним встанет выбор: продолжить службу английской короне или навсегда присоединиться к пиратскому братству…
В основе повести — операция по ликвидации банды террористов и саботажников, проведенная в 1921–1922 гг. под руководством председателя областного ЧК А. И. Горбунова на территории только что созданной Удмуртской автономной области. К 70-летию органов ВЧК-КГБ. Для широкого круга читателей.
В начале девятнадцатого столетия Британская империя простиралась от пролива Ла-Манш до просторов Индийского океана. Одним из строителей этой империи, участником всех войн, которые вела в ту пору Англия, был стрелок Шарп. В романе «Тигр стрелка Шарпа» герой участвует в осаде Серингапатама, цитадели, в которой обосновался султан Типу по прозвищу Тигр Майсура. В романе «Триумф стрелка Шарпа» герой столкнется с чудовищным предательством в рядах английских войск и примет участие в битве при Ассайе против неприятеля, имеющего огромный численный перевес. В романе «Крепость стрелка Шарпа» героя заманят в ловушку и продадут индийцам, которые уготовят ему страшную смерть. Много испытаний выпадет на долю бывшего лондонского беспризорника, вступившего в армию, чтобы спастись от петли палача.
События Великой французской революции ошеломили весь мир. Завоевания Наполеона Бонапарта перекроили политическую карту Европы. Потрясения эпохи породили новых героев, наделили их невиданной властью и необыкновенной судьбой. Но сильные мира сего не утратили влечения к прекрасной половине рода человеческого, и имена этих слабых женщин вошли в историю вместе с описаниями побед и поражений их возлюбленных. Почему испанку Терезу Кабаррюс французы называли «наша богоматерь-спасительница»? Каким образом виконтесса Роза де Богарне стала гражданкой Жозефиной Бонапарт? Кем вошла в историю Великобритании прекрасная леди Гамильтон: возлюбленной непобедимого адмирала Нельсона или мощным агентом влияния английского правительства на внешнюю политику королевства обеих Сицилий? Кто стал последней фавориткой французского короля из династии Бурбонов Людовика ХVIII?
Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Сибирь издавна манила русских людей не только зверем, рыбой и золотыми россыпями. Тысячи обездоленных людей бежали за Уральский Камень, спасаясь от непосильной боярской кабалы. В 1619 году возник первый русский острог на Енисее, а уже в середине XVII века утлые кочи отважных русских мореходов бороздили просторы Тихого океана. В течение нескольких десятков лет спокойствию русского Приамурья никто не угрожал. Но затем с юга появился опасный враг — маньчжуры. Они завоевали большую часть Китая и Монголию, а затем устремили свой взор на север, туда, где на берегах Амура находились первые русские дальневосточные остроги.
На Собольем озере, расположенном под Оскольчатыми хребтами, живут среди тайги три семьи. Их основное занятие – добыча пушного зверя и рыболовство. Промысел связан с непредсказуемыми опасностями. Доказательством тому служит бесследное исчезновение Ивана Макарова. Дело мужа продолжает его жена Вера по прозванию соболятница. Волею случая на макарьевскую заимку попадает молодая женщина Ирина. Защищая свою честь, она убивает сына «хозяина города», а случайно оказавшийся поблизости охотник Анатолий Давыдов помогает ей скрыться в тайге. Как сложится жизнь Ирины, настигнет ли ее кара «городских братков», ответит ли Анатолий на ее чувства и будет ли раскрыта тайна исчезновения Ивана Макарова? Об этом и о многом другом читатели узнают из книги.
На рубеже XIX и XX веков на краю земель Российской империи, в глухой тайге, притаилась неизвестная служилым чинам, не указанная в казенных бумагах, никому неведомая деревня. Жили здесь люди, сами себе хозяева, без податей, без урядника и без всякой власти. Кто же они: лихие разбойники или беглые каторжники, невольники или искатели свободы? Что заставило их скрываться в глухомани, счастье или горе людское? И захотят ли они променять свою вольницу на опеку губернского чиновника и его помощников?
Отец убивает собственного сына. Так разрешается их многолетняя кровная распря. А вчерашняя барышня-хохотушка становится истовой сектанткой, бестрепетно сжигающей заживо десятки людей. Смертельные враги, затаившись, ждут своего часа… В небольшом сибирском селе Зеленый Дол в тугой неразрывный узел сплелись судьбы разных людей, умеющих безоглядно любить и жестоко ненавидеть.