Последний остров - [106]
— Нет. Врачом пусть будет Аленка. Она ж спит и видит себя в белом халате.
— Ну, тогда быть тебе агрономом. Ты же хорошо уже сейчас знаешь, где и что растет, особенно по своим лесным угодьям.
— Кем хотел, я уже стал. А вот в лесотехническом техникуме заманчиво поучиться. Только куда уж нам. Ведь в нем четыре года учиться. И немецкий зубрить опять же… А кто кормить-обувать меня будет? Да и мужиков в деревне не осталось. Кто работать-то станет, если все в учебу ударимся?
— Война заканчивается. Со дня на день фронтовики начнут домой возвращаться.
— Дина Прокопьевна… — Голос у Михаила сорвался, он кашлянул в кулак и осипшим вдруг голосом спросил: — А сколько их вернется-то? Самим теперь управляться надо. Не иначе…
Дина Прокопьевна отпустила ребят и подошла к окну. Об этой простой и печальной арифметике она почему-то на минуту забыла. Действительно, кому возвращаться, если в каждом доме уже побывала весть, записанная на маленьком казенном листке, который люди назвали коротко и скорбно — «похоронка».
Упругими накатами, с затухающими и вновь вспыхивающими вихрями, дунуло такими замороками, что, показалось, даже само солнце начало бить в лихорадке, и наступило затмение.
Дина Прокопьевна стала закрывать створки окна и увидела Кузю Бакина. Он стоял посреди улицы, что-то отчаянно кричал и смеялся. До школьных окон обрывками долетало восторженно-дерзкое:
— Навались, па… Жаканами заряжай!..
Рубаха пузырем вздулась за его спиной, кепчонку унесло ветром, давно не стриженные волосы разметались, а босые ноги упрямо стояли на твердой земле.
Вдруг разом вздохнули небеса на большом пространстве и кругом потемнело, но сумеречь хлынула не серая, а холодно-фиолетовая. В этой полуденной сумеречности резче обнажилась еще не отмытая весенними дождями, не обнеженная первой зеленью деревенская улица. Стальное небо и ветер. Даже глазам стало холодно.
Крупные капли нечаянными дробинками ударили по лицу, по стеклам окон, вскинули мелкие фонтанчики в наметах пыли по канавам и у заборов.
— Ой! Что это? — изумилась Аленка.
— Будет гроза… — озабоченно бросил Михаил и потащил Аленку за руку по улице. — Переждем дома. Там уж и мать, поди, заждалась нас…
— Первая гроза!
— Да чему ты рада?! Побежали скорее!
Вдогонку им что-то весело-встревоженно кричал Кузя Бакин, но ветер скомкал слова и швырнул их неразборчивым колобком:
— Кудря… пал… у… о-о!
— Миша, дождь будет?
— Нет… Я ж говорил тебе…
Они добежали до дому, и словно его тепло вмиг разлилось от порога в разные стороны до ближайших домов и дальше. Улетел куда-то ветер. Стихло по округе. Уравнялся, источаясь до холодной прозрачности, и отсвет бугристых облаков.
Сначала редкими блестками, потом все чаще и чаще повалил снег. Самый настоящий.
Аленка не хотела идти в избу. Она топталась в сенях, выставляя руки за дверь, и заманивала снежинки в теплые ладони.
— Миша… Миша, ты где там? Это снова зима захотела вернуться, да?
— Нет. Это озимок. Внук за дедушкой пришел.
— Значит, завтра скворцы прилетят?
— Теперь прилетят… А мамки-то нет дома. На ферме все еще. Ты вот что, Аленка… пока снег не сойдет, побудь дома. День, два, сколько надо. Матери помоги, ну и вообще побудь с ней маленько. Ладно? А я побегу.
— У тебя ж день рождения, Миша…
— Так на кордоне Игренька и Полкан не кормлены. И в леспромхоз надо до зарезу. Сама ж знаешь… Не успевает Ермаков за порядком следить. Ему кубометры подавай, а что потом, голова, поди, шибко не болит…
— Мама Катя опять грустить будет…
— Тебя взамен и оставляю.
Переговариваясь с Аленкой, Михаил переодевался потеплее: вместо легких портянок натянул вязаные носки, притопнул сапогами, удобно ли, достал с полатей легкий кожушок и свой старый заячий треух.
— Все. Два дня меня в школе не будет. Пока…
Снег валил тяжелыми голубоватыми хлопьями, тихо и задумчиво. На улице он еще местами протаивал, означая лывы[6] в канавах, а за деревней, на поскотине, все было ровнехонько запеленовано бархатистым саваном.
Давно ли сошли большие лежалые снега долгой зимы, а вот поди ж ты, как приятно хрустко отмеривать шаг за шагом по целине, ориентируясь только охотничьим чутьем. Он точно вышел к одинокой березе, что была отметиной на грани невысокого увала, разделяющего два озера.
Приостановился на минуту, с трудом соображая, что перед ним — белое привидение зябко жмется к березе или мельтешит снег перед глазами — и чуть было не прошел мимо, как вдруг в этом нежданно свалившемся на него чуде признал свою соседку.
— Юля… — только и смог он выговорить.
Тут же, торопясь и в чем-то виноватя себя, начал сбивать с Юльки снег, растирать ее пухлые ладошки и снова стряхивать снег с мокрой одежды и с легкого платка. Потом распахнул свой кожушок, притянул к себе Юльку, туго запахнул полы, даже воротник поднял, чтобы Юлька и лицо спрятала в теплом бараньем меху.
— Вот дуреха-то… — вздрагивал Михаил от прикосновений к его лицу холодных и мокрых Юлькиных щек. — Вот так удумала гулять в такую падеру…
— Я знала, что ты не усидишь… И ждала. Чуть не околела.
— Да не крути ты головой-то… Прячься от снега.
Она прижалась к его груди, обхватила руками, тихо и счастливо засмеялась.
Трехтомный роман "Антони Адверс" прослеживает судьбу героя от его нелегитимного рождения до победы в борьбе за обладание причитавшегося ему наследства. Во втором томе Антони отправляется в Новый Свет на борту доброго судна "Вапаноаг" под командованием преследуемого прошлым, пьющего капитана. Прибыв на Кубу с целью заставить вернуть долги своему благодетелю Джону Бонифедеру, он вскоре запутался в сетях политических и коммерческих интриг, которые отправили его в Африку на борту судна для перевозки рабов.
На что готова пойти женщина, ради благополучия собственного сына? Дженна, вдова купца Картхиса, во что бы то ни стало хочет сделать своего сына Рами благородным. Ради достижения этой цели она готова на всё. Лесть, предательство, убийство — в её арсенале нет запретных приёмов. Долгие годы она плетёт вокруг себя паутину коварства и лжи. Но в такой атмосфере, порой очень сложно бывает остаться собой, и не стать жертвой собственной хитрости…
Каждый из вас, кто прочтет эту книгу, перенесется в далекий и прекрасный мир античной древности.В жир сильных, отважных людей, в мир, полный противоречий и жестокой борьбы.Вместе с героями рассказа «Гладиаторы» вы переживете извержение Везувия, радость освобождения, горечь потерь.С отважной героиней рассказа «Гидна» под бушующими волнами вы будете срезать якоря вражеских кораблей, брошенных против Эллады царем Персии — Ксерксом.Вы побываете на площадях Афин и Рима, в сверкающих мраморных храмах и мрачных каменоломнях, где день и ночь свистели бичи надсмотрщиков.Вы узнаете удивительную историю о мальчике, оседлавшем дельфина, и множество других интересных историй, почерпнутых из документов и преображенных фантазией автора.
Давным-давно все люди были счастливы. Источник Счастья на Горе питал ручьи, впадавшие в реки. Но однажды джинны пришли в этот мир и захватили Источник. Самый могущественный джинн Сурт стал его стражем. Тринадцать человек отправляются к Горе, чтобы убить Сурта. Некоторые, но не все участники похода верят, что когда они убьют джинна, по земле снова потекут реки счастья.
Повесть рассказывает о том, как жили в Восточной Европе в бронзовом веке (VI–V вв. до н. э.). Для детей среднего школьного возраста.
Евангелие от Христа. Манускрипт, который сам Учитель передал императору Клавдию, инсценировавшему собственное отравление и добровольно устранившемуся от власти. Текст, кардинальным образом отличающийся от остальных Евангелий… Древняя еретическая легенда? Или подлинный документ, способный в корне изменить представления о возникновении христианства? Археолог Джек Ховард уверен: Евангелие от Христа существует. Более того, он обладает информацией, способной привести его к загадочной рукописи. Однако по пятам за Джеком и его коллегой Костасом следуют люди из таинственной организации, созданной еще святым Павлом для борьбы с ересью.
Сибирь издавна манила русских людей не только зверем, рыбой и золотыми россыпями. Тысячи обездоленных людей бежали за Уральский Камень, спасаясь от непосильной боярской кабалы. В 1619 году возник первый русский острог на Енисее, а уже в середине XVII века утлые кочи отважных русских мореходов бороздили просторы Тихого океана. В течение нескольких десятков лет спокойствию русского Приамурья никто не угрожал. Но затем с юга появился опасный враг — маньчжуры. Они завоевали большую часть Китая и Монголию, а затем устремили свой взор на север, туда, где на берегах Амура находились первые русские дальневосточные остроги.
На Собольем озере, расположенном под Оскольчатыми хребтами, живут среди тайги три семьи. Их основное занятие – добыча пушного зверя и рыболовство. Промысел связан с непредсказуемыми опасностями. Доказательством тому служит бесследное исчезновение Ивана Макарова. Дело мужа продолжает его жена Вера по прозванию соболятница. Волею случая на макарьевскую заимку попадает молодая женщина Ирина. Защищая свою честь, она убивает сына «хозяина города», а случайно оказавшийся поблизости охотник Анатолий Давыдов помогает ей скрыться в тайге. Как сложится жизнь Ирины, настигнет ли ее кара «городских братков», ответит ли Анатолий на ее чувства и будет ли раскрыта тайна исчезновения Ивана Макарова? Об этом и о многом другом читатели узнают из книги.
На рубеже XIX и XX веков на краю земель Российской империи, в глухой тайге, притаилась неизвестная служилым чинам, не указанная в казенных бумагах, никому неведомая деревня. Жили здесь люди, сами себе хозяева, без податей, без урядника и без всякой власти. Кто же они: лихие разбойники или беглые каторжники, невольники или искатели свободы? Что заставило их скрываться в глухомани, счастье или горе людское? И захотят ли они променять свою вольницу на опеку губернского чиновника и его помощников?
Отец убивает собственного сына. Так разрешается их многолетняя кровная распря. А вчерашняя барышня-хохотушка становится истовой сектанткой, бестрепетно сжигающей заживо десятки людей. Смертельные враги, затаившись, ждут своего часа… В небольшом сибирском селе Зеленый Дол в тугой неразрывный узел сплелись судьбы разных людей, умеющих безоглядно любить и жестоко ненавидеть.