Последний оплот - [41]

– Мы должны выяснить, что они задумали, – сказала Зава. – Римо, встречаемся у дома Делита. – Она продиктовала адрес и положила трубку.

– У тебя все-таки нездоровый вид, – заметил Чиун. – Может, дело в воде?

Но Римо не позволил Чиуну подмочить свой энтузиазм.

– Игра началась, Ватсон, – сказал он. – Не желаете ли принять участие?

– А кто такой Ватсон? – осведомился Чиун.

Глава пятнадцатая

Тохала Делит жил в пригороде Тель-Авива, в небольшом кирпичном домике с обширной библиотекой, удобной гостиной, маленькой спальней, уютным крылечком и ванной.

Когда Зава подъехала к дому, на ступеньках уже сидели Римо и Чиун и читали какой-то листок. Вид у них был довольный, но низ брюк Римо был запачкан. На Чиуне было кроваво-красное кимоно с черными и золотыми кругами.

– Как вы ухитрились попасть сюда так быстро? – удивилась Зава. – Я мчалась сломя голову.

– Бежали, – просто сказал Римо. – Мы бы добрались и быстрее, только Чиун пожелал переодеться.

– Я давно не надевал свое беговое кимоно, – отозвался Чиун, – и хотя городок ваш маленький, я решил не упускать такой возможности.

Зава выскочила из джина и подбежала к ним.

– Он дома? Где Делит? – спросила она.

– Его нет, – сказал Римо, не отрываясь от листка бумаги, который был у него в руке.

– Что это? – спросила Зава, указывая на листок.

– Поэма, – ответил Чиун.

– Вся ванная оклеена ими. Эта показалась нам самой интересной, – пояснил Римо.

– Я просил его отобрать что-нибудь получше, но куда там! У него начисто отсутствует вкус, – сказал Чиун.

Зава принялась читать вслух:

Оттуда, где слышен хамсина вой,

Скоро повеет большой бедой.

Расколется вдруг земная твердь,

Неся всем израильтянам смерть.

Головы полетят долой —

Устроит стервятники пир горой,

Мертвую плоть терзая жадно.

И будет вокруг угарно и смрадно,

И сгинут с лица земли города,

Чтобы уже не восстать никогда.

Гитлера призрак доволен станет,

Когда все еврейство в прошлое канет,

Пока что смерть таится в песках,

Но неизбежен евреев крах!

– Он задумал взорвать атомную бомбу! – воскликнула Зава.

– Я это вычислил, – сказал Римо.

– Вычислил! – фыркнул Чиун. – А кто прочитал тебе поэму?

– Что делать, если я не знаю иврита?! Кроме того, ты ее отредактировал. Я что-то не помню строки «головы полетят долой». Там, кажется, было, «тела расплавит смертельный зной».

– Образ показался мне неубедительным, – сказал Чиун. – Я решил немного улучшить текст.

– По-твоему, получилось лучше?

– Погодите, – вмешалась Зава. – Нельзя тратить время зря. Мы до сих пор не знаем, где он вознамерился взорвать бомбу. У нас есть установки в Синае, Хайфе, Галилее...

– Сколько у вас достопримечательностей! – усмехнулся Римо.

– Ничего смешного тут нет! – воскликнула Зава. – Он же задумал взорвать весь Израиль!

– Ладно, – сказал Римо, вставая, – но истерикой делу не поможешь. Слушайте, в поэме говорится с хамсине и смерти от песков. Пески означают пустыню. Это ясно. Но что такое хамсин?

– Гениально! – сказал Чиун.

– Элементарно, Ватсон, – отозвался Римо.

– Хамсин – восточный ветер из пустыни Негев, – пояснила Зава. – Он, похоже, решил отправиться на установку возле Содома.

– Я сразу мог это сказать, – вставил Чиун.

Римо скорчил рожу Чиуну и быстро произнес:

– Зава, найди Забора...

– Забари.

– ...и встретимся у Мертвого моря.

– Ладно, – сказала Зава, вскочила в джип и укатила на большой скорости.

– Детективная работа, оказывается, куда легче, чем я думал, – признался Римо.

– Гениально! – откликнулся Чиун со ступенек. – Твоей мудрости поистине нет предела! Ты не только позволил этому четырехколесному сооружению уехать без нас, но ты еще стоишь и радуешься своей гениальности. Радоваться, не имея на то оснований, – значит утратить связь с реальностью. Ну как такой человек может быть хозяином положения?!

Но Римо не собирался позволить Чиуну испортить его настроение.

– Ты мелок! – пробормотал он.

– Если бы здесь был Меллок, – парировал Чиун, – нам не пришлось бы топать по пустыне пешком.

– Подумаешь! – буркнул Римо. – Так все равно быстрее.

И он побежал.

Зава ворвалась в дом Йоэля Забари, когда его супруга зажигала субботние свечи. Зава была в пыли и с трудом переводила дыхание. Она тащилась в дом, и Забари и его четверо детей удивленно посмотрели на нее от стола.

Они только что закончили десерт, и на лицах детей играл довольный румянец. Сегодня, во время поминальных служб, выступление их отца было принято очень хорошо.

– Что такое? – спросил Забари. – Что случилось?

Зава уставилась на свечи. Она помнила еще с детства, что восемь свечей, зажженных в субботу, означают мир и свободу, и свет, источаемый душой человека.

Затем взгляд Завы упал на детей. Светловолосая, темноглазая Дафна, которая в один прекрасный день станет прекрасной балериной. Восьмилетний Дов, все мысли которого устремлены на программу мира, что не оставляло равнодушным никого из тех, кто с ним знакомился. Стефан – спортсмен, боец, поборник правды. И Мелисса, которая из девочки превращалась в женщину. В настоящую женщину в мире, где очень трудно оставаться женщиной.

Увидев их наивное удивление. Зава вспомнила, зачем здесь оказалась. Она вспомнила о планах Тохалы Делита. Этого не должно произойти. Она этого не допустит.