Последний негодник - [50]

Ну, если она думала, что может вогнать Вира Мэллори в неистовое волнение с помощью такого пустякового, избитого трюка, как этот…

…то была права, будь она проклята.

Он последовал за ней, рывком открыл дверцу кареты, твердой рукой «помог» ее соблазнительному заду очутиться в экипаже и влез следом за ней.

– И лучше пусть это окажется хорошим развлечением, – произнес герцог, шлепнувшись рядом с ней на сиденье. – И чтоб было опасно до чертей проклятых.

Глава 8

Лидия преподнесла ему сокращенную версию истории достопамятных подарков мисс «Прайс», начав с нападения и ограбления на постоялом дворе и заканчивая сегодняшними вечерними открытиями.

Настоящее имя Тамсин или прошлое Хелены в роли воровки Лидия не раскрыла. Она лишь упомянула, что собирается привлечь на помощь кое-кого еще и вернуться к изначальному замыслу, если только Эйнсвуд не предпочтет вломиться в логово убийц, которые так любят уродовать лица своих жертв до или после того, как задушат их.

Его светлость только хмыкнул.

Он сидел, сложив на груди руки, и ни единым жестом не сопроводил ее повествование. Даже когда она закончила и помедлила, чтобы дать ему время задать вопросы, каковых у него наверняка накопилось множество, он продолжал молчать.

– Мы почти приехали, – сказала она, бросив взгляд в окно. – Может вам лучше осмотреться на месте, прежде чем вы ввяжетесь в это дело.

– Я знаю эту округу, – произнес он. – Жуть как респектабельно для Корали Бриз. В сущности меня удивляет, что она может себе позволить обитать здесь. Товар, которым она торгует, едва ли высшей пробы. До мисс Мартин ей далеко. – Герцог бросил на Лидию быстрый взгляд. – Полагаю, вы довольствуетесь собственными исключительными соображениями в выборе близких друзей. По всей видимости, вы предпочитаете крайности. Одна ваша подруга высокооплачиваемая шлюха. Другая едва вышла из пансиона для благородных девиц. Вы знакомы с мисс Прайс лишь несколько недель, а уже готовы рисковать собственной шеей, чтобы возвратить ей безделушки.

– Ценность этих безделушек главным образом заключена в их душевной значимости, – пояснила Лидия. – Вам не понять.

– И даже не хочу, – подтвердил он. – Женщины вечно волнуются из-за тех или иных пустяков. Я знаю, что для них и плата за чулки – уже катастрофа. Вы соизвольте «понимать» все, что вам угодно. Меня же заботят куда более скучные вещи, вроде того, как войти и выбраться оттуда незамеченным. Ежели обстоятельства сложатся, то наверно и прикончить кого-нибудь придется, и Джейнз денно и нощно будет пилить меня. Он всегда приходит в скверное расположение духа, когда я являюсь домой с кровавыми пятнами на платье.

– Кто такой Джейнз? – моментально встрепенулась Лидия.

– Мой камердинер.

Лидия повернулась и внимательно изучила Эйнсвуда.

Его густая темная шевелюра выглядела так, словно по ней прошелся граблями пьяный садовник. Помятый шейный платок развязался. Жилет был расстегнут, а из-за пояса торчал выбившийся подол рубашки.

Ее обдало жаром при мысли, что кое-какой вклад в его помятый вид внесла и она. Она горячо надеялась, что не все было ее рук делом. Не отложилось у нее в памяти, чтобы она там что-то расстегивала или вытаскивала. Беда в том, что она больше не могла ручаться, что память ее надежней, чем сила разума или самообладания.

– Вашего камердинера стоило бы повесить, – сказала Лидия. – Принял бы во внимание хоть ваш титул, если ничего другого не может, прежде чем позволил вам выйти из дома в таком распущенном виде.

– Кто бы говорил, – возразил его светлость. – У меня, по крайней мере, хоть одежда имеется.

Эйнсвуд не соизволил даже взглянуть на свой наряд. И пальцем не пошевелил, чтобы застегнуть хоть одну пуговицу, заправить рубашку или расправить платок.

А Лидия вынуждена была крепче сцепить на коленях руки, чтобы удержаться и не проделать это самой.

– Дело в том, что вы герцог, Эйнсвуд, – напомнила она.

– Проклятье, то не моя вина.

Он отвернулся и стал смотреть в окно.

– Нравится вам или нет, но это то, кем вы являетесь по сути, – продолжила она. – Как герцог Эйнсвуд вы представляете нечто более значимое, чем вы сами: достославный род, к которому прислушивались столетия назад.

– Ежели мне захочется выслушать назидания о моих обязанностях перед титулом, то могу пойти домой и выслушать проповедь Джейнза, – отмахнулся он, все еще обозревая пробегавший мимо пейзаж. – Мы около Фрэнсис-стрит. Мне лучше выйти одному и осмотреть здание. Вы слишком бросаетесь в глаза.

Не дожидаясь ее согласия, он дал указания кучеру остановиться на безопасном расстоянии от дома.

Лишь Эйнсвуд взялся за дверь, чтобы открыть ее, как Лидия предупредила напоследок:

– Надеюсь, вам не придет на ум пытаться сделать что-то самому. Это дело нужно тщательно обдумать. Мы не знаем, сколько их там сегодня вечером, так что вам не стоит вламываться с какими-то наскоро состряпанными идеями…

– Поди уж, пора бы горшку перестать попрекать котелок сажей, – заметил он. – Я знаю, что делать, Гренвилл. Прекратите суетиться.

На том он толкнул дверцу и сошел.

В намеченный для преступных замыслов день Лидия проспала.

Отчасти потому, что накануне она вернулась домой запоздно. Она провела больше часа, споря с Эйнсвудом после его возвращения с предполагаемого места преступления. Ему в голову взбрела причудливая идея осуществить все вместе с его несведущим камердинером вместо нее, и ей пришлось приложить немало усилий, чтобы искоренить эту идиотскую точку зрения, прежде чем они приступили к решающему вопросу, а именно как осуществить ограбление.