Последний леший - [33]

Ферамурз принял решение. Отдал конника за пешего, соединил обоих рухов и полонил шаха Владимира. Князь сбросил фигуры с доски.

— Изрядно играешь! — усмехнулся князь, испытующе глядя на Ферамурза.

— Готов служить великому кагану, — волхв поклонился, — и своим умом тоже!

— Что ж, — вздохнул князь, как-то недобро улыбаясь, — так и будем считать. Либо ты честен, либо слишком умен.

— Я честен со своим владыкой, — Ферамурз вновь поклонился.

— Понятно! — князь расхохотался. Кажется, он понял все. Что же, приятно иметь дело с умным человеком.

— Наслышан я, что знаешь ты многие языки людские? — князь перешел к делу.

— Не многие, но некоторыми владею.

— И слышал я, что бежал ты от обрезанных, что Аллаху поклоняются?

— Да.

— Значит, не любишь ты обрезанных?

— Я не испытываю особой любви к последователем пророка Мухаммеда, — твердо сказал Ферамурз, глядя прямо в глаза князю.

— Отчего ж так, вдруг?

— Мой отец и дед почитали других богов, древних!

— Только и всего? — не поверил князь.

— Есть и еще кое-что, — Ферамурз выигрывал время. Нужен был ответ, который бы убедил князя, но не заставил бы раскрыться самого Ферамурза, — скажу тебе откровенно, великий каган…

— Ну, говори, — глаза князя продолжали оставаться прищуренными.

— Не согласится добровольно ни один мужчина на то, чтобы у него часть мужского естества отрезали бы! — выпалил, играя в «правду-матку», южанин.

— Жаль, жаль, — усмехнулся князь, — а то хотел я послать тебя с посольством к ним, может переводчиком, а может, и службу ты мне сослужил бы…

— Я готов служить своему владыке там, куда он меня пошлет, — ответил Ферамурз даже через чур бойко, — даже если мне будет грозить смерть!

— Ну, смерть то тебе грозить вряд ли будет, — покачал головой князь, — может, что другое… А коли согласен ехать толмачем…

Ферамурз поклонился.

— … Тогда послушай, что я тебе скажу, — князь переменил позу, как бы настраиваясь на долгий разговор, — есть такое дело, многие и очень многие веру старую сменить хотят. А на что менять? Вот я и собираюсь в страны дальние посольства отправить, посмотреть, где как богов почитают…

Ферамурз снова поклонился, показывая, что понимает, о чем речь.

— … Поедешь, значит, толмачем, да присмотришь, чтобы кто на самом деле…

Ферамурз на этот раз не просто поклонился, он почти зловеще усмехнулся. Да, он понял князя, он присмотрит!

* * *

Ферамурз с интересом изучал новую для себя религию — поклонение распятому иудею. И находил в ней все больше нового и интересного. Прочитал внимательно священные книги — благо, греческим и латынью он владел сносно. Терпеливо искал свое. Кажется, нашел — да, нашел то, чего не находил в Коране. Здесь, в этом христианском тумане, обитал Диавол, причем не просто обитал, он был почти равен Богу. Более того, Враг человеческий царил на земле! Если Христос — Добро, а Диавол — зло, то… Все ясно! Ахриман нашел себе новое воплощение, теперь, у крестолюбцев, он будет называться Диавол. А если есть божество, то будут и почитатели!

— Я все понял, — сказал Ферамурз толстому монаху-проповеднику, прибывшему в Киев из земель западных, немецким людом заселенных, — и знаю теперь, сколь велик Христос, и сколь много у него почитателей.

— Христиане — не почитатели, они — стадо христово! А папа — поводырь этого стада, — назидательно сообщил немец.

— А Диавол — враг человеческий…

— Его имя даже называть грех, все, что дает он — грех, все кумиры, на Перуновом холме стоящие — от Диавола, отрекись от богов ложных, уверуй в Иисуса, спасителя нашего!

— Я подумаю, — примирительно кивнул монаху Ферамурз, но, как ни странно, только разозлил его этими словами.

— Не надо думать, надо верить! — заорал на волхва немец, да так, что у него аж глаза повылазили.

— Как скажешь, — поклонился Ферамурз, налюбовавшись глоткой монаха. «Ему бы полезно прополоскать горлышко травками, а то, вишь, какой белый налет!» — отметил про себя южанин.

— В тебе есть покорность, а это важно для христианина, — монах неожиданно сменил гнев на милость, — я чувствую, ты еще уверуешь!

— Так, значит, много тех, кто верует в Христа да Диавола…

— Да, весь люд европейский, — кивнул монах.

— … и поклоняется им, — докончил фразу Ферамурз.

— И поклоняется им! — повторил монах во след. «Легко поддастся сонной магии, — отметил Ферамурз, — внушаемость как у двенадцатилетнего!». Немец, между тем, опомнился, — Кому им? — воскликнул он с яростью.

— Как? Ты же сам говорил — Христу и Диаволу… — чуть ли не подобострастно, совсем уж смиренно ответствовал Ферамурз.

— Поклоняются только Христу, к нему все наши моленья, а Диаволу поклоняться — грех смертельный, ему нельзя поклоняться!

— И что, никто не поклоняется? — южанин аккуратно подвел немца к нужному пункту.

— Это проклятые еретики! Это грешники, которых жгут на кострах! — закричал монах.

— Поклоняться злу — это грех, это я понимаю…

— Ничего ты не понимаешь! — заявил проповедник и начал, все позабыв, рассказывать…

Что же, теперь Ферамурз узнал то, что хотел. Христианство ему уже почти нравилось. У него, оказывается, много собратьев там, на западе. Хорошо бы, конечно, донести до них те знания, какими обладает он, Ферамурз, и тем укрепить их веру и дух. Сатанисты… Что же, еще одно название, не более!