Последний леопард - [29]

Мартина слушала его, прикрыв глаза. Она почти забыла, что слова эти говорит её одноклассник, однолетка: ей начинало казаться, их произносит взрослый, смелый мужчина, которому впору быть её учителем в жизни.

Перед своими закрытыми глазами она увидела просторы Савубоны и себя, а рядом белого жирафа Джемми, положившего ей на плечо голову, и бабушку Гвин. Все смотрят на восход солнца над озером, бабушка рассказывает что-то весёлое, Мартина смеётся. И на душе у неё так хорошо и спокойно. И потом около озера она видит леопарда Хана. Он разлёгся на высокой узкой скале, свесив передние лапы. Как сфинкс[17], которого она знает по картинкам. И глядеть на него приятно, но тревожно, потому что она понимает: сейчас он спрыгнет оттуда, и деваться ему некуда — его хотят убить…

Картинка исчезла, Мартина открыла глаза, с неохотой доела кашу, поднялась.

— Ты всё правильно говоришь, Бен, — сказала она. — Просто я немного устала и не выспалась. Надо собираться… А где мой рюкзак?

Она вспомнила, что оставила его у костра, когда доставала лекарство для больного ребёнка, и пошла за ним.

Рюкзак лежал у потухшего огня. Она собрала разбросанные вещи и заметила маленькую черепаху.

— Ух какая ты красивая! Что это у тебя на панцире? Здесь темно, не разгляжу.

Она понесла черепаху в хижину и там при свете висевшей на крюке лампы увидела… и крик вырвался у неё из горла: потому что к спине черепашки был привязан маленький деревянный гроб. Хорошо выструганный гробик.

— Что случилось? — спросил Нгвенья, и она дрожащими руками отвязала и протянула ему страшноватую игрушку.

Он мрачно покачал головой.

— Кажется, я знаю, кто это сделал.

— Колдун? — догадался Бен. — Обиделся на Мартину? Но он же был пьяный. Она ни в чём не виновата.

— Я не лезла в его дела, — жалобно сказала Мартина. — Просто вспомнила название лекарства. И оно помогло.

— Твоей вины тут нет, — сказал Нгвенья. — Наш колдун недобрый человек. И старый пьяница. Но всё равно нужно быть начеку. Мало ли что…

Он задул лампу, и они пошли к лошадям.

* * *

К шести утра они были уже недалеко от фермы Ратклифа, спешились, оставили лошадей на привязи и последний километр прошагали пешком. Бен предположил, что уже слишком поздно наведываться в дом Ратклифа, однако Нгвенья сказал, что как раз в это время те, кого они не хотят видеть, занимаются тренировочной стрельбой или охотой, а возвращаются примерно через час с трофеями, из которых можно приготовить крокодилий бифштекс или бизонью колбасу.

— Нам нужно разделиться, — добавил он, — если что-то произойдёт, двоим всегда будет легче спасти одного, чем одному — двоих.

— Нет, — решительно возразила Мартина. — Я не могу разделиться с Беном.

— А я — с Мартиной, — сказал тот. — Мы уже сделали это в пещере, где был леопард, и что получилось? Поодиночке мы не можем.

— Что ж, как хотите. Тогда я иду сейчас в контору к Ратклифу, где у него разные документы. Может, найду что-нибудь интересное. А вы…

— А мы осмотрим места, где у них животные, — сказала Мартина.

Нгвенья постарался охладить её пыл:

— Только не зарывайтесь, действуйте осторожно. Держитесь подальше от львов и даже от обезьян. Если птица-носорог и лошади полюбили тебя, Мартина, это не значит, что львы обязательно последуют их примеру.

— Я не буду им навязываться, Нгвенья, обещаю, — послушно сказала Мартина.

Попасть на территорию охотничьего хозяйства Ратклифа особого труда не составляло.

Охранник у ворот привык, что посетители прибывают сюда и на машинах, и на своих двоих. Он даже не поднял глаз от газеты, когда они прошли под шлагбаумом и углубились в парк, который находился между высокой проволочной оградой и входом в тот сектор, где содержались животные.

Нгвенья повернулся к Мартине и озабоченно проговорил:

— Всё время беспокоюсь. Ведь я не хотел, вы меня уговорили… Надеюсь, твоя бабушка и Сейди не слишком рассердятся на меня, что я приволок вас сюда. Хотя правильнее сказать — вы меня приволокли.

Мартина улыбнулась.

— Не бойтесь. Они будут благодарить вас. Особенно если мы найдём то, что ищем: доказательства, что Ратклиф мешал вашей хозяйке вести её бизнес, наговаривал на неё, запугивал, а шкуру редкого животного хотел сбыть за американские доллары.

— Ух ты, как научилась говорить! — с улыбкой одобрил Нгвенья. — Совсем как взрослая. Но последний раз напоминаю: Крыса очень опасен и готов на всё. Упаси вас бог попасть ему в лапы!

Пригнувшись, как в детективных киносериалах, он на полусогнутых ногах помчался к туристическому сектору. Бен и Мартина тоже не теряли времени — заторопились туда, где звери. Если их заметят и задержат, они с Беном договорились — ни в чём не признаваться, строить из себя полных дураков. То есть не понимающих, как здесь оказались и зачем.

И вот они на территории, которую можно назвать «зоопарк для охоты». Здесь множество клеток со львами и обезьянами, большой загон с тремя носорогами и огороженный бетонной стеной пруд, на берегу которого греются под солнцем полдюжины крокодилов.

Львы рычат в бессильной злобе, обезьяны всё время в движении, словно пребывание в неволе лишило их рассудка.

В клетках чисто, у животных ухоженный, сытый вид, но глаза выдают страх и тоску. Мартина сразу вспомнила убитого льва, чья кровь окрасила дорогие башмаки толстяка, купившего его жизнь. Этих, пока ещё живых, ждёт та же участь, и они знают это, потому что слышат щёлканье замков на клетках и предсмертные стоны несчастных жертв.