Последний конфликт в независимой Греции: Союзническая война 220–217 гг. до н. э. - [46]
Для реальной оценки сложившейся обстановки любопытно сравнить эти акции с этолийскими действиями накануне войны — с событиями при Кафиях и Кинефе. Все рассмотренные выше операции имеют несколько сходных моментов. Тактика этолийцев до и во время войны была одинаковой. Они отправлялись в поход за добычей, а крупных военных столкновений старались избегать, ввязываясь в сражения лишь в силу обстоятельств. Такие действия давали неплохие результаты. Ахейцы не могли предугадать направление очередного удара и, оказываясь беспомощными, «теряли лицо» перед своими союзниками. Стратег только начинал собирать войско для отражения нападения, а этолийцы уже возвращались домой с добычей. При этом их неожиданные набеги не стоит рассматривать как ряд авантюрных, слабо подготовленных операций; напротив, это были продуманные и организованные акции. Они устрашали противника, вносили разлад между членами Эллинской лиги, и одновременно напоминали этолийским соратникам о возможных последствиях нарушения союза с ними.
Действительно, Полибий не приводит ни одного свидетельства самостоятельных действий ахейцев после битвы при Кафиях и даже в первые месяцы войны. Складывается впечатление, что стратег Арат Младший был занят только сбором войска и поиском наемников. Он не оказал помощи подвергшимся нападению городам, и последние были вынуждены обороняться своими силами. Он не организовал фронт борьбы со спартанцами. Он не преследовал врага, даже не попытался преградить им путь домой. Видимо, стратег считал, что выступать против этолийцев без македонских сил, оставив в тылу враждебно настроенных спартанцев, было довольно рискованным мероприятием. Поскольку Филипп в начале лета 219 г. двинулся на юг вдоль западного побережья Греции, Арат, видимо, предпочел дождаться прибытия царя, отправляя к нему посольства с просьбой о помощи, как говорит Полибий (Polyb., IV, 64, 1–3). Возможно и другое предположение: ахейские послы, вероятно, пытались уговорить македонского правителя вторгнуться в Этолию. Конечно, в случае успеха предприятия победителями в войне стали бы ахейцы; им удалось бы покончить с давним соперником македонским оружием (Polyb., IV, 61, 3).
Филипп, по сравнению со своими союзниками, располагал в этой кампании внушительными силами. Он вел за собой 10.000 фалангитов, 3.000 пельтастов, 800 всадников, а также вспомогательные отряды союзников (Polyb., IV, 37, 7). Вполне естественно, что Скопас, желая избегнуть встречи с царской армией, выбрал другую дорогу для нападения на Македонию. Его рейд был непродолжительным. Едва ли он мог позволить себе длительное отсутствие на родине, когда Филипп V находился так близко от Этолии. Тем не менее, думается все же, что поход Скопаса не стоит считать слишком рискованным предприятием. Он не встретил серьезного сопротивления и, вероятно, предполагал, что царь не станет его преследовать. Причина столь дерзкого поведения этолийцев, видимо, кроется в недооценке личности македонского правителя — в данном случае мы можем вполне довериться нашему источнику. Царь в качестве полководца еще не проявил себя. Полибий указывал на это обстоятельство, когда объяснял возобновление пиратских рейдов этолийцев после смерти Антигона Досона (Polyb., IV, 3, 2–3). В связи с вышесказанным, версия о том, что Скопас пытался своим рейдом отвлечь македонского царя от западного театра военных действий, несколько сомнительна.
Согласно Полибию (IV, 61), в то время как события в Пелопоннесе разворачивались таким образом, македонский царь Филипп V со своим войском и эпирским ополчением (πάνδημει) летом 219 г. прошел через Фессалию в область амбра-киотов и осадил хорошо укрепленный (χωρίον) Амбрак. По версии Полибия, на захвате крепости настаивали эпироты (Polyb., IV, 61, 5 и 8), хотя, как уже отмечалось выше, ахейские интересы требовали вторжения македонской армии в Этолию (Polyb., IV, 61, 3). Осада продолжалась более сорока дней (Polyb., IV, 63, 2). За это время этолийцы не только совершили свои набеги на Пелопоннес, но даже, воспользовавшись моментом (κατά τόν καιρόν τούτον), отправили войско под командованием Скопаса, о котором было сказано выше (Polyb., IV, 62,1_2), в Македонию. Однако этот набег не отвлек македонские силы от осады: результатом ее стал захват Амбрака и передача его эпиротам (Polyb., IV, 63, 3).
После этого события Филипп переправился около мыса Акция в Акарнанию. Здесь он соединился с акарнанским войском и начал изгонять этолийские гарнизоны из крепостей.
Он занял Страт, Метрополь[295], Конопу, Ифорию[296], Пеаний[297], другие крепости (πύργους) и, наконец, Эниады (Polyb., IV, 64). Затем его целью стал Элей в Калидонской области[298], после взятия которого Филипп вновь вернулся к Эниадам (Polyb., IV, 65). Вместе с Навпактом этот порт, имевший хорошую гавань, позволял этолийцам контролировать северное побережье Коринфского залива. Акрополь и гавань Эниад царь укрепил, оценив их стратегическое положение. Сюда же к нему пришло известие о готовящемся нашествии дарданов на Македонию. Эта новость вынудила македонского царя тем же путем спешно возвратиться домой (Polyb., IV, 66). По дороге к нему из Иллирии прибыл Деметрий Фарский, разгромленный римлянами. Царь, по сведениям ахейского историка, принял его радушно, велел плыть в Коринф, а оттуда через Фессалию прибыть в Македонию (Polyb., IV, 66, 4–5).
