Последний конфликт в независимой Греции: Союзническая война 220–217 гг. до н. э. - [36]

. Однако поскольку, как было отмечено выше, в ходе Союзнической войны не было возможности организовать крупномасштабное сражение, то, вполне вероятно, не было необходимости и в использовании большого числа македонских сил. Ударной силой царя были пельтасты — отборные, более маневренные, одетые в более легкую броню, чем фалангиты, пехотинцы. Иногда считают, что они были подобны гипаспистам Александра Македонского[237], но в таком случае встает вопрос, в чем разница между пельтасгами и собственно гипаспистами, поскольку такое подразделение продолжало существовать. Численность пельтастов, вероятно, составляла 3.000 человек[238] (Polyb., II, 65, 2; IV, 67, 6; X, 42, 2; Liv., 33, 4, 4).

В. И. Кащеев отмечал, что они включали и царскую are му[239]. Однако эта точка зрения несколько корректируется тем фактом, что в одной из недавно найденных надписей пельтасты упоминаются отдельно от агемы. Видимо, это были два подразделения элитных македонских войск. Так, военный устав рекомендует набирать и в агему, и в пельтасты людей, имеющих большое состояние[240]. Такой критерий отбора был вполне оправдан, поскольку лишь состоятельные люди располагали временем для занятий физическими упражнениями, необходимыми для службы в этих частях, а также имели возможность отлучаться на длительный период времени без ущерба для своего источника дохода. Кроме того, возрастной предел службы в агеме ограничивался 45 годами (лишь в некоторых случаях они могли служить до 50 лет), в то время как для пельтастов срок службы был ограничен 35 годами[241]. Вероятно, по достижении этого возраста лучшие из пельтастов зачислялись в агему. Пельтасты использовались при организации засад, выполняли опасные поручения, в битве прикрывали фланги фаланги, а в случае необходимости могли сражаться и отдельно от тяжелой пехоты (Polyb., II, 65, 2; IV. 64, 6; IV, 75, 4; IV, 80, 8; V, 4, 9; V, 7, 11; V, 13. 5–6; V. 22, 9; V, 23, 3–8; V, 27, 8; Liv., 28, 5. II; 31. 36. 1). Однако их немногочисленность и тот факт, что Филипп V рассматривал это подразделение как дополнение к своей фаланге, говорит об отведенной пельгастам в сражениях вспомогательной роли[242].

Что касается гипаспистов, то упоминаний о них довольно мало. Полибий сообщает, что в 218 г. Филипп V прибыл в Сикион в сопровождении гипаспистов (Polyb., V, 27, 3). Второе свидетельство упоминает отправку Филиппом одного из гипаспистов в Ларису после поражения при Киноскефалах для уничтожения царских архивов (Polyb., XVIII, 33, 2). Последний эпизод напоминает приказ Персея в 169 г. уничтожить верфи в Фессалониках, за тем исключением, что последний македонский царь отдал его одному из телохранителей. Наши знания о гипаспистах обогащены публикацией военного устава, найденного в Амфиполе. В этом документе гипасписты упоминаются дважды[243]. В первом случае, как получатели штрафов от нарушителей воинской дисциплины, второй раз в связи с местом для размещения лагеря в непосредственной близости от царских палаток. В письме Филиппа V к Архиппу в числе военных упомянут некий Теоксен, сын Клейтина, гипаспист[244]. Таким образом, гипасписты были телохранителями и чем-то вроде военной полиции — людьми, которым поручали деликатные миссии[245]. Их численность неизвестна. Видимо, термин распространялся на ограниченное число охраны, приближенной к царю[246]. Помимо состояния они должны были обладать и другими качествами, вероятно моральными, чтобы быть достойными «носить копье для царя».

Македоняне также всегда использовали вспомогательные войска из иллирийцев, фракийцев, пеонийцев. Однако, по большей части остается неизвестным, на какой основе они служили — по союзному договору или в качестве наемников. Следует принять во внимание и слабую сторону армии Филиппа: она не была рассчитана на затяжную войну (Plut. Flamin., 2). Длительное содержание таких сил неблагоприятно сказывалось на экономическом состоянии государства и ставило царя в некоторую зависимость от помощи союзников.

В связи с этим следует остановиться и на вопросе о воинском жалованье, который остается довольно сложным. Сохранилась фрагментарная аттическая надпись, в которой дана норма платы гипаспистам Александра (IG2, 1, 329, v. 9–10). В ней ясно можно разобрать, что гипаспист получал драхму в день: υπασπιστή δραχμήν καί τοις…| έκάστης της ήμέρας. По мнению Гриффита, плата наемнику при Александре составляла примерно 3–4 обола в день плюс продуктовый паек[247]. После Восточного похода Александра в Средиземноморье деньги стали дешевыми, цены повысились, соответственно выросла и заработная плата. Эпидаврская надпись (SVA, III, 446, v. 95 sqq.), содержащая договор Коринфской лиги Антигона и Деметрия (302 г.), сохранила штрафы, которые должны были платить города, если были не в состоянии предоставить солдат в союзную армию: …ά[π]ο[τιν]έτω έκάστης ήμερας [— κατά μεν] τόν Ιππέα ήμιμ[ν]αΤον, κατά δέ τόν δπλί[την] ει[κοσι δραχμάς — κατά [δέ τόν ψιλό]ν δέκα δραχμάς… Если принять во внимание, что штраф в десять раз превышал «зарплату» воина, то гоплит в 302 г. должен был получать 2 драхмы в день, всадник — 5 драхм, а легковооруженный воин — 1 драхму. Договор Антигона Досона и Гиерапитны 228 г. предусматривает 1 драхму в день как оплату критского солдата