Последний конфликт в независимой Греции: Союзническая война 220–217 гг. до н. э. - [37]

. В 218 г., когда армия Филиппа V находилась в Пелопоннесе, союзные ахейцы согласились выплатить царю 17 талантов в месяц на содержание его 6.000 воинов и 1.200 наемников, что дает примерно 3 обола любого стандарта в день. Низкая средняя плата воину, вероятно, объясняется тем, что наемники Филиппа были варварами, которые обходились дешевле греческих солдат. Соответственно остальные могли получать примерно 1 драхму в день. Однако следует учитывать и тот факт, сколько можно было купить на эти деньги. Поскольку нет сведений, что воины высказывали недовольство такой оплатой своего труда, возможно, они получали не меньше, чем квалифицированный рабочий других профессий[249].

Совместные действия македонских и ахейских сил зафиксированы для захвата города Псофида (Polyb., IV, 70, 2), но после данной операции царь явно действует без участия союзных отрядов (Polyb., IV, 73–74). Точно так же остров Кефалления был объявлен местом сбора союзных кораблей (Polyb., V, 3, 3–4), но никаких крупных морских операций объединенного флота не отмечено, за исключением переброски сухопутных сил. При вторжении в Этолию в 218 г. совместно с македонянами действовали акарнанцы и иллирийцы; в том же году в Спарте воевали македоняне, ахейцы, иллирийцы; к ним должны были присоединиться и мессенцы. С одной стороны, греческие государства не располагали достаточными собственными силами и не могли позволить себе выделять часть их для службы в общем войске. С другой стороны, командование объединенными силами лиги было весьма сложной задачей для молодого Филиппа V, который имел мало опыта ведения крупных боевых действий. Следует учитывать и тот факт, что Союзническая война 220–217 гг. представляла собой ряд локальных столкновений, происходивших иногда одновременно в разных частях Греции. Данное обстоятельство диктовало необходимость распределения сил, а не объединения их. В силу всех этих факторов сбор общего войска так и не был организован.

Правильнее будет говорить, что инициатива привлечения союзников к участию в каждой конкретной операции лежала на гегемоне союза, и именно он решал, кто из них в какой момент предоставит войска. Как правило, это зависело от близости государств-союзников к территории, на которой планировались действия. Вполне естественно, что к действиям против Фтиотидских Фив царь не привлекал ахейцев или мессенцев, а в акции против Спарты он потребовал отряды от этих государств. Не будет выглядеть преувеличением и утверждение, что македонский царь теперь не имел возможности использовать значительный воинский контингент лишь в своих интересах.

Говоря о военных силах союзников, нельзя не отметить еще один немаловажный фактор. Среди партнеров по Эллинской лиге в политическом плане лидировали Ахейский союз и Македония, причем именно в указанном порядке. Но в военном аспекте безусловное лидерство оставалось за македонскими силами, которые по своей численности и боеспособности намного превосходили ахейское войско.

Так, постоянной силой Ахейского союза были эпилекты («отборные»), постоянную численность которых на протяжении всей войны Полибий указывает несколько раз: 3.000 пехоты и 300 всадников (II, 65, 3; IV, 10, 2; V, 91, 6). В кризисных ситуациях собиралось всенародное союзное ополчение, тогда ахейцы могли выставить солидные силы — до 20.000 человек[250]. Но такие случаи были редкими, и для Союзнической войны не зафиксированы. Стратег мог призвать ополчение нескольких городов, ближайших к театру военных действий (Polyb., IV, 13, 1; V, 95, 7). Основу ахейской армии составляла фаланга из гоплитов (Polyb., IV, 61, 2; Liv., 38, 29, 3 sqq.). Однако, в то время как все лучшие армии эллинистического мира уже давно вооружались и организовывались по македонскому образцу, ахейское оружие было устаревшим, фаланга — недостаточно сомкнутой и маневренной. Таковой ахейская армия оставалась до реформы Филопемена[251] (Plut. Philop., 9). Прежде всего Филопемен изменил построение войска и вооружение, которые у ахейцев были плохи: у них были в употреблении длинные щиты, тонкие и поэтому очень легкие, а кроме того, такие узкие, что не прикрывали тела, копья же их были гораздо короче сарисс. Благодаря легкости копий ахейцы могли поражать врагов издали, но в рукопашном бою с врагом они были в менее выгодном положении. Построение мелкими отрядами ахейцам было незнакомо; у них было в употреблении построение фалангой, в которой копья не выставлялись вперед и щиты не смыкались, как в македонской фаланге, поэтому противнику легко было расстроить их ряды. Возможно, реформирование армии накануне Союзнической войны было слишком дорого для казны федерации. Обычное снаряжение тяжеловооруженного македонского гоплита[252] в III–II вв. стоило 1 талант, но могло доходить и до двух (Plut. Demetr., 21). Известно, что войско Клеомена, набранное из бывших илотов, обошлось царю в четверть таланта на человека (Plut. Cleom., 23).

Вдобавок усилилось пренебрежение ахейцев к дисциплине и вообще к военной службе (Polyb., IV, 7, 7). Как говорит Плутарх (Arat., 47), «они и телом ослабели и воинский дух утратили». Любопытен презрительный взгляд этолийцев на ахейский силы: «напуганное войско Арата убежит и не пожелает сразиться…» (Polyb., IV, 10, 9). Сам стратег союза 220 и 217 гг. — Арат Старший — к роли командующего войсками на поле сражения был совершенно непригоден. Достаточно вспомнить два его скандальных поражения — при Ладокиях в 227 г. (Plut. Arat., 37) и при Кафиях в 220 г. (Polyb., IV, 16, 5). Его сын — стратег 219 г. — также ничем выдающимся не прославился, а стратег 218 г. Эперат совершенно не пользовался авторитетом в войсках (Plut. Arat., 48; Polyb., V, 30, 1, 5–6; 91, 4–5). В силу этих обстоятельств становится очевидным, чьими руками намеревался вести войну Арат Старший.