Последний из умных любовников - [3]

Меня поразила полная темнота. Темно было в гостиной, темно в спальне, даже гараж был погружен в темноту, хотя обычно родители оставляют там свет, чтобы легче было въезжать. Остановив машину на дорожке, я открыл гараж дистанционным пультом. Дверь, как всегда, грохнула о притолоку с таким шумом, будто столкнулись два товарняка. Но в доме не зажглась ни единая лампа.

«Куда она могла деться, в такое позднее время и без машины?» — подумал я.

Так или иначе, но заходить в дом не хотелось. Я нажал на кнопку, закрывающую гараж, и, не дожидаясь, пока дверь снова опустится, тут же вырулил обратно на шоссе. Включил радио, приоткрыл окно и отдался музыке, движению и ветру. Вот теперь я мог наконец насладиться тем кайфом, которого так и не ощутил во время поездки в школу.

Миль примерно через пять я подъехал к перекрестку, с которого наметил свернуть к моей любимой кондитерской. Уже показал было поворот, как вдруг сообразил, что в таком наряде не могу и думать куда-нибудь войти. Ничего не поделаешь, пришлось возвращаться. В поисках развязки, с которой можно было бы повернуть назад, к дому, я доехал до выезда номер четыре, где, помнилось, был мост через шоссе. Подъехав к нему, я наклонился вперед, чтобы лучше разглядеть дорогу.

И тут я увидел их в зеркале.

Они явно следили за мной. Ошибки быть не могло — ехал я очень медленно, чтобы не пропустить поворот, и ряд возле меня был совершенно свободен, но они даже не думали обгонять. Я еще больше сбросил скорость — они тоже (я говорю «они», потому что мне показалось, что за стеклом просматриваются два профиля; зеркало было маленькое, и всю машину я не видел — только хромовый бампер «шевроле» и кусок крыши синего цвета). Я решил съехать на обочину, но тут дождь усилился, и я испугался, что завязну. Тогда я погнал вперед. Тридцать… Тридцать пять… Сорок пять… — больше на этом отрезке не разрешалось, но эти не отставали. Они шли за мной на том же расстоянии и с той же скоростью. Когда я наконец нашел мост и просигналил влево, они тоже просигналили влево. Я вышел в левый ряд — они за мной. Оставалось последнее средство, которое мне часто доводилось видеть в кино. Резко тормознув, я круто рванул руль и пересек сплошную белую линию. Машину вынесло на обочину. Они промчались мимо на большой скорости, но, увидав меня на обочине, тут же попытались затормозить. К счастью, им это не удалось — машины, что шли за ними, возмущенно загудели, и им пришлось остаться в своем ряду, который вынес их на мост.

Минуту-другую я маневрировал, выбираясь из липкой грязи. Вернувшись на шоссе, снова двинулся на юг. Теперь в зеркале заднего вида мои глаза наблюдали одну только темноту. И тут подумалось: это запросто могла быть ошибка — пара стариков возвращались с ночного сеанса и прилепились к впереди идущей машине, чтобы не сбиться с дороги, или какие-нибудь туристы, которые не знают здешних мест, а то и просто двое парней решили позабавиться. Будут завтра рассказывать, как они напугали какую-то женщину в машине.

За всеми этими размышлениями я не заметил, как уперся в мост Вашингтона. Разворачиваться было уже поздно — пришлось пошарить в машине (у матери всегда припрятаны несколько долларов) и насобирать мелочь, чтобы уплатить за проезд.

Времени было полдвенадцатого ночи, но машины шли сплошным потоком, из которого мне удалось выбраться только возле туннеля Линкольна.

И тут я опять их увидел.

Ты, конечно, спросишь, почему я думаю, что это были именно они. Мало ли на свете синих «шевроле» с хромированным бампером и двумя пассажирами? Но у меня было ясное чувство, что это те же самые. Каким-то загадочным образом они ухитрились догнать меня и снова сесть на хвост.

Страха не было, скорее — какое-то неприятное любопытство. Впрочем, особенно размышлять было некогда. Впереди вдруг появился барьер, перегораживавший чуть не половину улицы — он отворачивал все идущие в туннель машины в сторону, чтобы дать выезд автобусам, которые тяжело выбирались из здания автовокзала. Я снова глянул в зеркало — они были далеко, в свете наружных фонарей, а я уже пересек черту темноты у въезда в туннель. Еще успел подумать, что сейчас от них оторвусь, но тут услышал звон разбиваемого стекла.

Что-то острое ударило в заднее боковое окно, чья-то рука в кожаной перчатке раздвинула повисшие осколки стекла и легла на защелку дверцы. Мгновение спустя кто-то тяжело опустился на заднее сиденье, и на каком-то странном английском негромко произнес:

— Продолжайте ехать. Не оборачивайтесь.

Я попытался что-то сказать.

— И помалкивайте, — добавил он внушительно.

Мне не раз доводилось слышать, как людей грабили в их машинах, и у меня были для подобного случая выработаны свои хитроумные планы, но странное дело — в эту минуту не удалось вспомнить ни одного из них. Пробка впереди начала рассасываться, и я услышал:

— Поехали!

Я стал лихорадочно соображать, сколько долларов смогу насобирать в машине, нет ли чего-нибудь стоящего в багажнике, но тут в голову пришла смешная мысль, что это могла быть попытка изнасилования: его мог ввести в заблуждение маскарадный костюм — может, он решил, что в машине женщина? — и я попытался стащить с головы парик, чтобы он понял свою ошибку.