Последний император. Жизнь и любовь Михаила Романова - [84]

Приехав домой с фронта, пусть и на короткий срок, Михаил решил пригласить «господина ландыша» в Гатчину. Намерения Михаила были вполне дружелюбными. Он хотел показать Дмитрию, что не придает особого значения его увлечению Наташей. Но перепуганный Дмитрий ждал подвоха. Он не подошел к телефону, хотя Михаил звонил ему несколько раз домой. После этого муж в сердцах сказал Наташе:

– Это его вина, что мы так и не встретились.

Пришло в их дом и радостное известие. Спустя полгода после письменной просьбы Михаила узаконить положение Георгия, император, наконец, сделал это. Правда, ему пришлось напоминать, писать еще одно письмо – с фронта. Но… лучше все же поздно, чем никогда. 26 марта император подтвердил, что Георгию дарован титул графа Брасова. Однако имение самого Михаила по-прежнему оставалось под опекой. Если его убьют на фронте, вопрос о наследстве сына будет решен в соответствии с волей Николая II. Гарантий – никаких. А уж что касается возможной вдовы, она точно ничего не получит.

С тяжелым сердцем возвращался Михаил на фронт. Наташа проводила его до Брасова. А потом вернулась в Гатчину, чтобы продолжить переустройство и ремонт дома на Николаевской улице. Сделать это оказалось нелегко, дом был старый, постепенно рушился, и для его ремонта требовались большие средства, которых не хватало. У нее в душе боролись два чувства: с одной стороны, она хотела сделать их «семейное гнездо» уютным, элегантным, а с другой – Наташа не любила Гатчину. Все ей казалось здесь каким-то безжизненным, и она соглашалась с Джонсоном: городок следовало бы переименовать в «Помпеи».

Михаил, который по-прежнему зависел в финансовом отношении от воли монаршего брата, не мог оказать ей очень большую помощь. У него достаточно средств на достойную для семьи жизнь, но не более того. Когда ему нужны на что-то дополнительные средства, он должен обращаться непосредственно к Николаю. А ведь вскоре придется платить за аренду поместья Паддохерст. Только вот, доведется ли там когда-нибудь жить? Вряд ли…

Михаил писал старшему брату, что основная часть его средств уходит на содержание трех госпиталей для раненых. Вот и приходится выступать в роли просителя. А что делать? Выхода-то нет. Он хоть – и герой войны, но по закону все еще остается бесправным, по сути, человеком.

…Дом 24 на Николаевской улице требовал все новых и новых вложений. Наташа объясняла это тем, что круг ее знакомых постоянно расширялся, ее часто приглашали в гости, и она не могла отклонить многие приглашения. Вот ей и не хотелось, чтобы их дом в чем-то уступал жилищу новых друзей. Среди них был и депутат Государственной Думы от партии октябристов граф Д. П. Капнист[131] с супругой. Этим знакомством Наташа очень дорожила: ведь как-то граф сказал Джонсону, что ради такой женщины, как она, мужчина может забыть абсолютно обо всем. Конечно, она написала об этом Михаилу. Что на это скажешь? Ее можно упрекнуть во многих недостатках, но чрезмерная скромность к ним явно не относится.

С раннего детства ближе всех родных Михаилу была его младшая сестра Ольга, но несколько лет назад между ними пролегла пропасть: она, испугавшись неприятностей, которые мог принести ему роман с Наташей, перестала общаться с братом. А ведь он с пониманием отнесся к ее любви с Николаем Куликовским, и ждал такого же понимания с ее стороны. Но… ошибся в своих надеждах. С тех пор они не виделись. А сейчас были совсем близко друг от друга – великая княгиня Ольга работала сестрой милосердия во Львове.

Михаил Александрович был по натуре очень спокойным человеком, и эта его черта порой могла ввести в заблуждение: многим казалось, что он никогда не будет протестовать, что бы ни случилось. Но это совсем не так. С теми, кто обманывал его ожидания, наносил душевную травму, он порывал всякие отношения. Именно так случилось с его бывшим адъютантом А. А. Мордвиновым. И так могло произойти с любым, кто стал бы плохо отзываться о его Наташе. Он не впадал в ярость, просто возводил стену отчуждения между собой и обидчиком. В отличие от самой Наташи, которая всегда была готова ринуться в бой.

Она упрекала мужа, и как-то сказала: стоит кому-нибудь написать ему покаянное письмо, и он тут же этого человека простит. Михаил возразил: такое может быть только в том случае, если вина человека невелика. Такому же человеку, как Мордвинов, прощения не будет никогда. Возможно, он мог бы добавить – «и Ольге».

Сама великая княгиня хотела примирения, но не сделала ничего, чтобы оно состоялось. Хотя и знала прекрасно, что штаб Михаила находится всего в нескольких часах езды, он не раз бывал вместе с Наташей рядом, во Львове, включая девять дней в начале марта. Возможность встретиться с братом появилась у Ольги и месяц спустя, когда Наташа уехала домой, в Гатчину. Вскоре во Львов приехал и Николай II, который хотел посетить расположенную неподалеку и захваченную у австрийцев крепость Перемышль. Он думал увидеть там Михаила и организовать встречу родных. Ведь кроме него во Львов приехала великая княгиня Ксения – навестить сестру. Но, странное дело, в итоге Михаила на эту встречу не пригласили. Он прочитал сообщение о посещении императором Львова в какой-то местной газете. В чем же причина такой «забывчивости»? Вывод напрашивался сам собой: в дело вмешалась Александра Федоровна. Ведь если бы Михаил встретился с родными, это могло означать, что он окончательно прощен. А этого она допустить не могла.