Последний император. Жизнь и любовь Михаила Романова - [85]

Высокий боевой дух воинов Дикой дивизии во многом был основан на беззаветной преданности командиру, вере в его справедливость к любому бойцу. «Мы все были преданы ему», писал впоследствии полковник Половцов. А простые воины с любовью называли великого князя «джигитом Мишей». Это – комплимент высшей пробы, которым за все годы войны не был больше удостоен ни один русский офицер и генерал. Люди верили Михаилу Александровичу безоговорочно, и считали, что, обратившись к нему с любой просьбой, всегда найдут помощь и понимание.

Однажды произошло недоразумение в Ингушском полку. Один из бойцов взял в плен двух офицеров противника. За пленение одного офицера полагалась медаль, и ингуш решил, что ему должны дать две медали. Полковые офицеры пытались его разубедить, но он настаивал на разговоре с командиром дивизии. Его привели к великому князю и тот, выслушав бойца, рассмеялся:

– Что же я могу для него сделать?

Сослуживцы Михаила Александровича сказали в один голос:

– Вы должны сказать ему, что он неправ, Ваше Высочество.

– Я прекрасно знаю, что этот человек неправ, но он обижен. Он возлагает на меня надежды, а я не могу ему помочь.

Ингуш, слышавший этот разговор, обратился к великому князю:

– Не надо мне помогать. Я думал, они меня обманывают, но если ты говоришь то же самое, то это – правда. Не сердись на меня.

Михаил Александрович вручил бойцу медаль, и, чтобы смягчить ситуацию, подарил отважному воину двадцать рублей.

…Дикая дивизия пробыла на фронте уже полгода, и людям требовалась передышка. В конце апреля личный состав отозвали в тыл для переформирования и отдыха. Получил месячный отпуск и Михаил.

Он дважды виделся с братом в Царском Селе, пил чай вместе с матерью в Аничковом дворце. Но все остальное время проводил с любимой Наташей. Они ездили в компании друзей в Петергоф, гуляли по Гатчинскому парку, ходили в театр. Он, как обычно это бывало на отдыхе, много фотографировал, а потом, вновь оказавшись на фронте, с тоской и любовью рассматривал снимки, вспоминал дни, проведенные с семьей. Особенно ему нравилась одна из Наташиных карточек – та, где она была изображена в Петергофском парке, возле вишневого дерева. Изящный поворот головы, улыбка – сама нежность и красота.

На фронт Михаил вернулся 23 мая. Наташа провожала его до Брест-Литовска. Едва расставшись на станции, она отправила ему письмо, заканчивавшееся словами: «Ты знаешь, что у меня нет никого, кроме тебя, и моя жизнь принадлежит одному лишь тебе».

Дмитрий, которого Наташа не видела после Пасхи, хоть и надеялся, но так и не попал на фронт. Вместо этого он получил направление в Барановичи, и служил в Ставке. 24 мая поезд, в котором Наташа возвращалась в Гатчину, почти целый день простоял в Барановичах. Дмитрий четыре раза приходил повидать ее за десять часов вынужденной стоянки.

Приехав домой, Наташа написала ему письмо – доброе, нежное, но… ничего не обещающее. Оно явно обидело Дмитрия. Кому же приятно узнать, что надежды, пусть и дерзкие, как в данном случае, рухнули? Через несколько дней, в Петрограде, Наташа случайно увидела Дмитрия, ехавшего в машине по Большой Морской улице. Странно, но он даже не позвонил ей, никак не дал знать, что приехал в столицу. На этот раз обиделась Наташа, и написала об этом случае Михаилу.

В ответном письме он даже не пытался скрыть свою радость. Уверял жену, что вскоре ее дружбе с Дмитрием придет конец.

Дела на фронте складывались все хуже и хуже. Несмотря на стойкость и мужество наших воинов, шквальный огонь неприятельской артиллерии вынуждал русских к отступлению. 21 мая пал Перемышль, а 9 июня после кровопролитных боев враг захватил Львов.

Великий князь Михаил понимал, что одна из главных причин поражения – недостаток вооружения. 10 июня он писал с фронта жене: «…Мораль войск на фронте высока, меня беспокоит отношение русской общественности… В этом смысле нам следует брать пример с англичан. Они более упорны в достижении своей цели, чем мы, и никогда не бросают дело на полпути».

Наташа соглашалась с мужем, что плохо вооруженные воины под огнем противника – это ужасно! Причина ряда российских бед лежала на поверхности, только, к несчастью, многие старались закрыть на них глаза: «Как я уже говорила, наше отступление будет продолжаться не до самой границы, а до тех пор, пока немцы сами не остановятся…»

Отступление на фронте все продолжалось. Дикая дивизия вынужденно отступила за Днестр, неся чудовищные потери. Лишь за два дня в начале июня было убито и ранено более тысячи человек.

Но есть в письмах Михаила этого периода и оптимистичные ноты. В одном из них он прислал Наташе фотографии нового самолета и пилотов, писал о воздушных боях, в которых отважные летчики громили противника. Он так восторгался их мастерством и отвагой, что Наташа догадывалась: Михаил и сам мечтал подняться в небо. Только не писал об этом прямо, чтобы не волновать лишний раз жену.

В разгар самых ожесточенных боев в Павловске умер в возрасте пятидесяти семи лет великий князь Константин Константинович. 6 июня 1915 года его похоронили в великокняжеской усыпальнице Петропавловской крепости. На торжественной церемонии прощания присутствовали все члены императорской семьи, кроме… Михаила Александровича.