Последний император. Жизнь и любовь Михаила Романова - [51]

В случае получения сведений о намерении вступить в брак, Бинт срочной телеграммой доложит тайному советнику Зуеву. О ходе наблюдений не премину сообщать Вашему Высокопревосходительству.

27-7/9 Х/ XI –10 г.»

В следующей телеграмме тому же адресату говорилось о том, что госпожа Вульферт прибыла в Вену 11 ноября в сопровождении горничной. Дальнейший отъезд в Италию предполагалось осуществить по железной дороге, автомобили отправлены вперед.

Следует заметить, что для Петра Аркадьевича Столыпина подобного рода поручение, при всей его двусмысленности, оставалось все же формальностью. Гораздо сложнее было в эти дни барону Н. А. Врангелю[77], адъютанту великого князя. Он вынужденно, «с тяжелым сердцем», подчинился приказу государя доносить на своего патрона. Отправив несколько писем барону В. Б. Фредериксу о передвижениях великого князя, Николай Александрович в письме от 25 ноября (оно – «крик души» честного человека!) просил Министра императорского двора войти в его «невозможно тяжелое положение», в которое он, барон Врангель, нравственно поставлен. Как верноподданный слуга императора Николая II, он должен был исполнить возложенное на него поручение, а как подчиненный великого князя – выполнять приказы Михаила Александровича. К тому же, великий князь вовсе не обязан слушать его советы. «Взять же на себя роль наблюдателя, чтобы не сказать хуже, моя совесть и понятия о чести никогда не позволят…» и дальше: «Неизбежное соприкосновение с участниками романа Великого Князя […] в глазах Государя Императора может представить меня невольным сообщником этого романа, о котором лично я глубоко скорблю, в котором лично я вижу несчастие Великого Князя и от которого до сего поручения я был совершенно в стороне, не будучи даже знаком с г-жою Вульферт».

Письмо барону В. Б. Фредериксу заканчивалось просьбой ходатайствовать о возвращении Врангеля в Россию. Копию он послал начальнику канцелярии Министерства императорского двора А. А. Мосолову: «Скажу тебе, что я решил вернуться во всяком случае, даже если бы это навлекло на меня гнев Государя, барона и т. д. И лишение места, ибо есть сделки с совестью, которые для человека чести невозможны». В конце концов, просьба барона Н. А. Врангеля была удовлетворена: и император, и Михаил Александрович разрешили ему вернуться в Россию.

А что же происходило в это время с самим «возмутителем спокойствия» – великим князем Михаилом Александровичем? Слово, данное брату, он сдержал: до места назначения – Вены, они ехали с Наталией Сергеевной порознь. Встретились лишь в столице Австро-Венгрии, в отеле «Бристоль». Наташа, едва увидев Михаила, тут же стала веселой, заулыбалась, всех ее прошлых печалей – словно и не бывало. Она искренне, как-то по-детски, радовалась возможности побыть несколько недель наедине с любимым. Или – почти наедине. Ее горничная и его камердинер совершенно не мешали влюбленным. Но этого нельзя было сказать, как ей казалось, о двух адъютантах великого князя – Н. А. Врангеле и А. А. Мордвинове. Они следовали за Михаилом и Наташей неотступно, как тени. Недаром молодая женщина с самых первых дней пребывания за границей презрительно окрестила их «гувернантками». Два офицера беспрестанно суетились вокруг, словно им было поручено опекать малых детей. То и дело они волновались, как бы никто не увидел Наташу и Михаила вместе.

Молодые люди были всем этим подавлены, праздника явно не получалось. Даже в ресторане им не давали появляться вдвоем – «рекомендовали», чтобы Наташа заказывала еду в номер. А еще лучше – пусть остается там все время. Что оставалось делать? Только подчиниться, чтобы не навлечь на себя новые неприятности. Неудивительно, что о пребывании в отеле «Бристоль» у Наташи остались самые «мрачные воспоминания».

Определенно, так продолжаться дальше не могло. Когда молодые люди отправились в Рим, они решили оставить своих «гувернеров», что называется, «с носом». Пусть они опекают друг друга! К счастью, им это удалось. После Рима настала очередь Венеции, Пизы, Дижона, Парижа. В каждом из этих городов Михаил и Наташа чудесно проводили время вдвоем, и больше им никто не был нужен. Казалось, все волнения и проблемы остались в прошлом. Им помогала сама любовь…

Но продолжалось это чудо недолго. В Париже Наташа с негодованием обнаружила, что их опять преследовал ненавистный ей Мордвинов. Он все время сновал где-то рядом, пытался спрятать ее от посторонних глаз, вел себя точно так же, как и в Вене. Это было просто возмутительно!

Возможно, именно это обстоятельство послужило причиной очередного нервного срыва Наташи, когда они вернулись в Россию. Михаил вынужден был отправиться в свой полк, в Орел, и она опять осталась одна. Одиночество в маленькой доме, где все напоминало о любимом, казалось ей невыносимым. Михаил – всегда среди людей, а она – оторвана от мира, словно пленница. Почему они были вынуждены жить отдельно друг от друга, и она даже не могла, не имела права поехать его навестить? Неужели кому-то легче, когда творится такая несправедливость?

Наташа протестовала, писала Михаилу негодующие письма, в которых то и дело проскальзывали упреки. Вот одно из них, датированное 21 января 1911 года: «Дорогой Миша, мне было очень грустно читать твое письмо… Напрасно ты на все, что я тебе говорю, смотришь как на укоры… Последний раз, в моторе, ты меня спросил, во имя чего я порчу наши отношения, на что я тебе скажу, что может быть я выбрала не тот путь (но другого у меня нет). Но вместе с тем то, за что я борюсь, для меня слишком свято и дорого, чтоб я могла равнодушно смотреть, как гибнет наша жизнь и любовь, и как ты создал себе свою собственную, отдельную жизнь и отдельные интересы…