Последний император. Жизнь и любовь Михаила Романова - [131]

, писавший в 1920-е годы: «Несомненно, ни к одной стране судьба не была столь жестока, как к России. Её корабль пошел ко дну, когда гавань была уже видна. Она уже выдержала шторм. Жертвы были принесены, труды завершены, когда всё было брошено. Отчаяние и предательство овладели властью, когда задача была уже выполнена. Долгие отступления закончились, снарядный голод был преодолен: поставки оружия лились рекой. Армия, защищающая протяженный фронт, стала сильнее, стала больше и лучше вооружена… Оставалось только держаться. Поверхностная мода нашего времени – списывать царский режим как слепую, прогнившую, ни к чему не способную тиранию. Но изучение тридцати месяцев войны с Германией и Австрией изменит это легковесное представление и заставит обратиться к фактам. Мы можем измерить прочность Российской империи теми ударами, которые она выдержала, теми бедствиями, в которых она выжила, теми неисчерпаемыми силами, которые она проявила и тем возрождением, которого она достигала… Бремя последних решений лежало на Николае II. На вершине, где события превосходят разумение человека, где всё неисповедимо, давать ответы приходилось ему… Несмотря на ошибки большие и страшные – тот строй, который в нем воплощался, к этому моменту выиграл войну для России. Вот его сейчас сразят… его и любящих его предадут на страдание и смерть. Его действия теперь осуждают, его память порочат. Остановитесь и скажите: а кто другой оказался пригоднее? В людях талантливых и смелых недостатка не было, но никто не смог ответить на те несколько простых вопросов, от которых зависела жизнь и слава России».

…Итак, Михаил. Издавна в сознании русского народа жило предание: если на престол взойдет царь Михаил II, Россия достигнет заветной цели – Константинополя. Но с момента основания романовской династии до сих пор был только один царь по имени Михаил. И вот… Настал момент, когда младший брат императора Николая II и мог стать Михаилом II.

Было и другое предзнаменование, которое могло благоприятно отразиться на дальнейшей истории России. Британия и Франция, прежде блокировавшие продвижение нашей страны на юг, сейчас стали союзниками и обещали Константинополь как приз за победу. Если бы великий князь Михаил Александрович взошел на трон, а союзники выиграли войну, то старинное предание, наконец, сбылось. Но в том-то все и дело, что история – дама капризная, и она не любит сослагательное наклонение…

Михаил Александрович все эти тревожные дни поддерживал тесную связь с Таврическим дворцом. И 2 марта на Миллионную улицу постоянно приходили посланцы из Думы, принося новости. Великий князь знал: несмотря на то, что вся власть находилась в руках Временного Комитета, у думских депутатов было немало трудностей: на них оказывал сильное давление Совет рабочих и солдатских депутатов. К утру этого дня он уже знал, что брат согласился на создание кабинета министров, приемлемого для Думы, во главе с Родзянко. Но теперь этого уже, по-видимому, недостаточно. Михаил, беспокоясь о судьбе Николая и желая хоть как-то ему помочь, написал Родзянко записку, в которой сообщал, что готов явиться в Таврический дворец, если его присутствие там может принести хоть какую-нибудь пользу Родине.

Но такая перспектива вовсе не устраивала Председателя Государственной Думы. Он считал, что появление великого князя Михаила Александровича в Таврическом дворце лишь озлобит революционную толпу и подорвет авторитет создаваемого Временного правительства. А Родзянко очень надеялся его возглавить. Поэтому он намекнул Михаилу Александровичу, что ему лучше всего оставаться пока в квартире Путятиных и не заявлять некоторое время о себе в полный голос.

Но в то время, когда Михаил лишь ждал ответа от Родзянко, события стали сменять друг друга с такой необыкновенной скоростью, что великий князь уже попросту ничего не мог сделать для Николая. Когда вечером он получил письмо от Председателя Государственной Думы, император уже отрекся от престола и назначил младшего брата регентом. Эта ошеломляющая новость тут же стала известна во всем мире, в том числе, и в Лондоне. Уже ночью кузен Михаила король Георг V сделал такую запись в дневнике: «Узнал от Бьюкенена, что Дума принудила Ники подписать отречение и что Миша назначен регентом…Боюсь, Алики [императрица Александра Федоровна] во всем повинна… Я в отчаянии».

Но мир еще не знал того, что Николай изменил решение.

А сам он, теперь уже бывший император, хотел сказать в эти часы последнее «прости» русской армии. В Пскове, сразу же после подписания отречения, обратился к Временному правительству за разрешением вернуться в Ставку. Ему позволили сделать это без колебаний. Никого уже не пугала мысль, что Николай может сплотить войска и двинуть их на мятежную столицу. Слишком он был подавлен всем случившимся.

И вот 8 марта теперь уже бывший царь прощался в Могилёве с армией. Здесь он издал прощальный приказ войскам, в котором завещал им «сражаться до победы» и «повиноваться Временному правительству». Генерал М. Алексеев передал этот приказ в Петроград, однако Временное правительство под давлением Петросовета отказалось публиковать его. Приводим текст документа по книге Н. В. Галушкина