Последний холостяк - [56]

Ножницы в ту же секунду щелкнули у самой ее груди, отделенные всего лишь тонкой материей от ее плоти, напрягшейся до предела. И затем их прохладный металл скользнул вниз по горячей коже. Страсть охватила Антонию с головы до пят, она подняла взгляд и прочла в потемневших глазах Ремингтона безграничное вожделение.

Словно бы погружаясь в плотный туман, она поняла, что он намерен здесь же овладеть ею, дико и необузданно, как первобытный человек. Он явно не заигрывал с ней в этот момент и не пытался ее разозлить, им двигало другое, подлинно мужское чувство, заложенное в нем природой. Он был настроен решительно и серьезно. И светлая радость от осознания этого пронзила все клеточки ее тела. Антония почувствовала неимоверную слабость и учащенно задышала, охваченная жаром.

Ткань соскользнула с ее груди, явив его жадному взгляду восхитительную порозовевшую кожу над искусным корсетом. Смущенная этим, Антония непроизвольно запрокинула голову, издав легкий сладострастный стон, и Ремингтон наклонился и впился ртом в обнажившуюся часть ее бюста. Она затрепетала и замотала головой. Он обхватил ее руками и порывисто прижал к себе, чем поверг ее в полное оцепенение. Чуть слышно вскрикивая, она с восторгом ощутила его поцелуи на своих плечах, шее, подбородке и щеках. А едва только соприкоснулись их губы, как она сама обняла его за плечи и застонала в полный голос, на всю гостиную.

Кровь в ее жилах забурлила и заструилась живее, желание слиться с этим мужчиной в единое целое стало нестерпимым. Изогнувшись дугой, Антония стала тереться о его грудь стесненными корсетом набухшими сосками, выпуская из долгого заточения необузданные эротические фантазии.

Она упала спиной на кушетку, он слегка приподнялся, как бы приглашая занять удобную для нее позу, и тотчас же вновь навалился на нее всем своим крепким телом и принялся целовать ее в губы, просовывая язык ей в рот и лаская руками повсюду. Антония почувствовала, что оковы одежды начинают тяготить ее. Ремингтон обжигал ее кожу поцелуями, она ахала и двигалась под ним. Он просунул под корсет пальцы и сдавил ими сосок. Вскрикнув от удовольствия, она впилась ртом в его губы. Он поцеловал ее так страстно, что она чуть было не задохнулась, а потом начал сосать и кусать отвердевший сосок. Антония лежала на кушетке, более не в силах сносить пламя вожделения, и непроизвольно сама начала расстегивать пуговицы. Граф схватил ножницы и в мгновение ока срезал их все. Они рассыпались по полу вокруг кушетки. Ремингтон отдернул в сторону матерчатую преграду. Антония хрипло застонала, и он впился ртом в другую грудь.

Она стала ощупывать руками его голову с шелковистыми волосами, колючие щеки и жилистую шею. С каждым новым его поцелуем ее тело напрягалось все сильнее, а ноги раздвигались все шире. И вот уже ее бедра пришли в движение, а низ живота ощутил давление его набухшего мужского естества. Антония ударилась об эту желанную выпуклость своим раскаленным лобком раз, потом второй – и ахнула, поняв, что ей этого недостаточно. Ремингтон тоже изогнулся и стал наносить удары по месту, в котором сосредоточились все ее желания. Напряжение в промежности Антонии стремительно нарастало, ей не хватало воздуха. Одна за другой все новые и новые горячие волны радости омывали ее раскаленное тело, лишая самоконтроля и заставляя сердце биться все быстрее.

Внезапно в голове промелькнула мысль, что она приблизилась чересчур близко к обрыву. Затуманенное желанием сознание на миг прояснилось, и Антония отдала себе отчет в том, куда она вот-вот сорвется, если не обуздает вышедшие из-под контроля эмоции. Перед ней разверзлась пропасть, упав в которую она уже точно погибнет.

Судорожно вздохнув, Антония встряхнула головой и замерла в ожидании полного прояснения рассудка. Желание отступало неохотно, оставляя после себя тягостное ощущение в груди и болезненную тяжесть внизу живота, сопровождаемую покалыванием. Влажные соски ныли, красные и разбухшие от поцелуев Ремингтона, платье на груди было разорвано, корсет сдвинут. Граф смотрел ей в глаза, упершись локтями в кушетку, и явно не собирался отпускать ее, когда он был так близок к цели.

Ее душа содрогнулась. Как случилось, что она очутилась под мужчиной в таком виде? И почему все ее тело изнывает от неудовлетворенности? Леденящая жуть пронзила Антонию до мозга костей, она отвернулась и зажмурилась, поджав губы. Но Ремингтона это не смутило, он впился ртом в ее сосок. Антония решительно отпихнула его, изловчившись, и вскочила с кушетки. Граф от изумления раскрыл рот, не ожидая от нее такой прыти. Он был обескуражен странной переменой в ней и потрясен отказом завершить начатое. Пошатываясь и трепеща, сгорая со стыда от ощущения горячей влажности всего своего женского естества, Антония прикрыла грудь руками и стала высматривать оторванную часть своего корсажа.

– Куда же вы, Антония? – удивился Ремингтон, когда она, подхватив кусок ткани с пола, устремилась к выходу.

Она стиснула зубы, даже не обернувшись на этот отчаянный зов. И как назло, наступила на пуговицу и поскользнулась. Только чудом удалось ей сохранить равновесие и не упасть на пол. Однако и секундной задержки графу хватило, чтобы вскочить с кушетки и очутиться рядом с ней.