Последний фуршет - [5]

— Пойдем, — выдохнула Лиза. — Скорее...         

— Послушай, а как ты определил, что именно со мной хочешь познакомиться? — сытым, мурлыкающим голосом спросила Лиза.

Она в сотый раз задавала ему этот вопрос. Но всякий раз хотела выловить из ответов что-то такое, такое... чего не было в предыдущих девяноста девяти. Ей нравилось возвращаться в тот день, поскольку он снова подтверждал веру Лизы в справедливость принципа, которому научил ее отец. А он узнал его от американского коллеги. Just do it — сделай это сейчас...

— На том рейсе было полно девиц, — говорила Лиза. Она поудобней устроилась на плече мужа, жемчужина на золотой цепочке покатилась и застряла в ямке его ключицы. Они лежали в новой большой кровати. Удивительно — они влюбились в гарнитур не итальянский или испанский, как собирались, а в чешский. — Я что же, была красивей всех? — насмешливо спросила Лиза.

— Ты и сейчас красивая, — сказал Славик и притиснул свою щеку к ее щеке. От него пахло ромашкой и мятой, но уже не так резко, как в ванной. Волосы Славика упали ей на лоб, она подула на них снизу вверх, стараясь смахнуть. Получилось.

— Тогда почему? В чем дело? Я была какая? Желанная? — произнесла она и засмеялась. Это слово не ее. Оно для другого голоса, и Лиза, чувствуя это, невольно поменяла тон на писклявый. — Или кака-ая? — Резко повернулась у него на плече и заглянула прямо в лицо.

— Родная, — сказал он.

— Но ты меня даже не знал, — фыркнула она.

— Но я тебя узнал сразу, еще не зная, — ответил Славик.

— А кого же ты во мне узнал, не в первый раз пришло ей в голову. Муж и жена — не родственники, значит, она ему не родная. Лизе все чаще казалось, что она знает, кого он увидел в ней на самом деле. И она поддалась. Согласилась стать для него... ею...

Лиза попыталась отодвинуться от щеки мужа, но он крепко обнял ее за шею. Она больше не вырывалась. Закрыла глаза и принялась рассматривать его и себя в тот давний летний день.

...Лиза обратила внимание на Славика Стороженко сразу, как только вошла в накопитель перед посадкой в самолет. Высокий, светловолосый, в черных джинсах и черной футболке, он держался свободно, как держится человек, у которого все хорошо.

Она тоже была в черных джинсах и черной футболке. Но ей было плохо.

Они оказались в одном салоне, но Лиза — в самом хвосте, на неудобном месте. И когда увидела, что возле молодого человека, которого она заметила в накопителе, одно место свободно, то пересела к нему.

Лизе казалось, что они сидели молча не больше мига.

— Я могу вам сделать комплимент? — спросил Славик.

— Попробуйте. — Она повернулась к нему. Лицо молодого человека было совсем близко, всего в полуметре от ее лица. Он уже пристегнулся, ожидая взлета. Ну вот. Наконец-то. Ей так хотелось, чтобы он с ней заговорил.

Находись она в другом состоянии духа, сама нашла бы, с чего начать знакомство. Но Лиза все еще была сама не своя.

— Вам очень идет черный цвет. На редкость.

— Черный цвет? — повторила Лиза, не ожидая, что он начнет с этого. Она не замечала сама, как одета, и в черном провела всю неделю. — Я никогда его не носила.

— Вы сделали правильный выбор, — не отступал он.

Лиза почувствовала, как слезы подкатили к горлу, хотя проглотила все успокоительные таблетки, которые ей дали. Захотелось ответить ему что-то резкое, но... Он не виноват, он не знает, насколько неуместен его комплимент.

— Этот выбор сделали за меня, — тихо проговорила Лиза.

— Да? У вас есть свой дизайнер? Тогда передайте ему, что стоит обратить внимание на замечательного японского кутюрье Ямомото. Его черные вещи совершенно потрясающие. Вам пойдут.

— Я знаю. Я видела, — сказала Лиза, отвернувшись к иллюминатору. За ним серело бетонное летное поле аэропорта Елизово, по нему елозили желтые машинки-трудяги. — Но я в черном не из любви к черному, — добавила она, повернувшись к молодому человеку.

Что-то в его лице изменилось, он поежился и тихо сказал:

— Простите. Наверное, я не о том. — И умолк, а она покачала головой. — Но если честно, я просто хотел заговорить с вами. Не знал, с чего начать. — Он пожал плечами.

Лиза кивнула:

— Вы не виноваты,. Просто я летала сюда, в Петропавловск-Камчатский, по печальному случаю.

— Я понял. Хотя и поздно. — Он сложил руки лодочкой и поклонился.

— Мои родители погибли. Они были вулканологи. Их засыпало пеплом. Или накрыла лава. Никто не знает.

Она отвернулась к окну. Рабочие откатывали трап от самолета. Лиза смотрела, как резиновые колеса упирались, не желая подчиняться.

— А вы кланяетесь, как настоящий японец, — заметила она.

— Научился, — бросил молодой человек.

— Вы были в Японии?

— Я жил там. Работал, — коротко ответил он. — Возвращаюсь в Москву, мой контракт закончился. А здесь, в Петропавловске-Камчатском, были дела.

— Коннитива, — сказала она.

Он уставился на нее.

— Вы... знаете японский? Ну да, я понял. На Дальнем Востоке сейчас все могут поздороваться по-японски. Особенности данной местности. — Он хмыкнул. — Вы, конечно, знаете и как будет «до свидания»?

— Саенара, — сказала Лиза, забавляясь его удивлением. Ее лицо стало похоже на лицо дерзкого подростка. Такой она появлялась на местном телеканале в детской передаче. Лиза Соломина могла залезть на вершину сопки и там допекать вулканолога расспросами о том, как устроены все тридцать действующих и триста потухших вулканов Камчатки.