Последний фарт - [26]

Но что такое? Почему нарты, повизгивая, прыгают по камням? Где же они едут? Мирон выглянул из воротника, ничего не понимая. Незнакомая узкая унылая долина. Чахлые лиственницы. Кругом все так отшлифовано, что видно только мечущуюся сухую траву.

— Не могу понять, где мы? — крикнул Мирон каюру.

— Многосемейный я. Куда деваться? — не оборачиваясь, глухо пробурчал он и свирепо ударил по вожаку.

Мирон встревожился. Он встал на колени, чтобы повернуться лицом вперед, но в этот миг каюр с силой метнул остол в вожака, и, как бы стараясь его ухватить, наклонился и перевернул нарту.

Мирон опрокинулся навзничь и, падая, еще хотел ухватиться за полоз, но рука скользнула по льду. А упряжка умчалась.

Он встал, вытер лицо, огляделся. Солнце вставало из-за горизонта, точно таежный пожар. Ветер сек лицо до слез.

Долина ничем не напоминала Буянду. Да, его завезли, чтобы он не выбрался. А если пойти по ветру и в каком-нибудь распадке разжечь костер? Он ощупал карманы, вздохнул. Как развести спасительный огонь, если спички остались в мешке вместе с продуктами, привязанными к нартам. Какая нелепость! Снег набился в бороду, леденил ресницы. Впереди длинная лютая ночь. И все-таки надо собрать все силы и идти. Он протер очки, поднял шапку, затянул покрепче шарф и пошел навстречу ветру.

Из Среднекана старатели выбрались с трудом. На второй день, после того как Полозов, оставив больного Софи, отправился на поиски кочевий, он натолкнулся на следы оленьего стада и через два дня был в стойбище. Встретил там знакомого пастуха Макара. Полозов уговорил Макара выпросить у хозяина упряжку и отвезти старателей в Элекчан.

В Элекчане старатели застряли на две недели, пока. Полозову не подвернулся торговец из Ямска. Тот развез охотникам дробь и порох и теперь возвращался обратно в Ямск. У него было двенадцать собак, и он согласился взять больного Софи. Но он торопился проскочить перевал, пока не разыгралась пурга.

Полозов разбудил Софи.

— Собирайся, старик, тебе повезло! Есть попутный потяг на Ямск!

Софи, забыв о ране, резко поднялся, но тут же схватился за поясницу.

— В Ямск? Так это совсем, хорошо. Приятель у меня там. А как же вы? — Он охал, но глаза выдавали радость.

— Переждем пургу и двинемся в Олу.

— Истинно, — прогудел Канов и принялся увязывать узел Софи.

Не успели они, собраться, как у зимовья уже скулили собаки и торговец стучал в дверь.

— Э-э-э, молодцы, давай! Эвон, как закручивает, сатана!

Полозов вынес Софи, усадил на нарты, укутал, и упряжка сразу рванулась.

Старатели молча вернулись в зимовье. Самая большая забота свалилась с плеч, но все же до Олы оставалось более двухсот верст. А ляжет глубокий снег — пешком не дойдешь.

Застонала под ветром труба. Канов поднялся, открыл дверь и долго вглядывался в мглистую долину. В мутном небе затухал закат.

— Не приведи господь в такую непогодь! — пробурчал Канов и прислушался. — Опять мерещится. Внемли, сыне.

— Давай спать. А то черт знает что только не лезет в голову, — Полозов заложил сырые дрова в печь и закрылся шубой.

Проснулся он от ощущения на себе взгляда. Над ним стоял человек в заснеженной кухлянке.

— Макар, друг, ты откуда?

— Застал тебя, шибко хорошо! Боялся, что уехал. Беда у нас. Лекаря надо или шамана.

— Что случилось? — Полозов заволновался.

Путаясь, Макар рассказал, что, возвращаясь в стадо, он завернул на Буянду, к старику Слепцову. А ночью примчался на собаках сын старика Маркел. Он сразу вызвал отца за дверь и долго охал, стонал. Старик вошел хмурый и сразу стал собираться. Сказал, что Маркел важного человека потерял в верховьях Красной речки. А там всегда метет…

— Потерял? Да как это можно? — перебил его Полозов. — Почему не вернулся, не искал по следу?

— Он работает у хозяина и побоялся сам, но к отцу потому и заехал, чтобы, значит, тот искал… Пришлось запрягать моих оленей.

— А-а-а, вот оно что! — понял Полозов. — И что же?

— Лайку взяли, пурга. Всю ночь водила. Далеко ушел. Нашли. Унты обмерзли. В наледь угодил где-то. Шапка и воротник тоже обмерзли так, будто его в прорубь совали. Подогнали нарты, а он все порывался убежать. Еле уложили, видим, совсем не в себе человек. Приехали в лес, костер развели, а он в бреду. Оглядели, ноги он шибко поморозил. Куда везти? К Слепцову далеко. Решили — к моему отцу. Пальцы на ногах почернели, лечить надо. Может, умеешь, а?

— Кто он? — спросил Полозов.

— Не наш, русский. — Макар сунул руку за пазуху и вынул большие выпуклые очки.

— Мирон! — узнал Полозов его очки. — Он набросил шубу, схватил шапку и выскочил из зимовья. Давай во весь дух! — И ударил по оленям.

Глава вторая

В столовой горел камин. Комната выглядела большой, и мрачной. Лицо Лизы было в тени и потому казалось, что она дремлет. Но ее руки, занятые вязаньем, с привычной быстротой перебирали поблескивающие в темноте спицы.

Лена сидела у камина, полузакрыв глаза и положив руки на колени.

В поселке стояла тишина. Все звуки потонули в густом снегопаде. На стеклах клочьями ваты лежал снег. С моря слышался глухой ропот волн.

Попова дома не было. Последнее время он вечерами постоянно играл у священника в преферанс и возвращался домой поздно.