Последний довод - [57]

Амирхан забрал у оставшихся оружие и патроны. Это тоже было правильно, потому что оружие могло нам пригодиться, пока оно у всех было, но я предполагал возможность расширения батальона не только техникой, но и личным составом. И даже скорое расширение. Даже в тех селах, через которые мы будем проезжать по пути к Александровке.

Я оставил Амирхана заниматься сборами, не забыл дать ему поручение ближе к вечеру, перед наступлением темноты, отпустить прокурора, как моего бывшего одноклассника, в Барвенково пешком, а пленных «альфовцев» закрыть в подвале начальной школы, приковав наручниками к трубе в котельной. Позже мы решим, что с ними делать. Может быть, придется на кого-то обменять. А сам перед отъездом заглянул домой, в комнату, где лежало тело отца, постоял рядом с ним, положив ладонь на холодный лоб, после чего вместе с уже сидящими в моей машине майором Головиным, капитаном Левченко и старшим лейтенантом Нечипоруком отправился в Гавриловку. Бойцы взвода внутренних войск и милицейский спецназ отбыли еще раньше на бронетранспортерах – внутри и на броне. Внутри было тесновато, как-никак десантное отделение бронетранспортера рассчитано на семь человек, тем не менее поместились все. Только капитан Левченко, знакомый с механиками-водителями, попросил их ехать аккуратнее, чтобы никто с брони не свалился. Там тоже было тесно, и за каждую ручку держалось по нескольку человек.

Я ехал не так осторожно, и потому уже вскоре обогнал оба бронетранспортера. Уже на подъезде к сельсовету капитану Левченко позвонил Василь, начальник станции, и сообщил время прибытия платформ с грузовиками и «Смерчами». У нас на подготовку к встрече было еще полтора часа. Более чем достаточно, чтобы подготовиться.

За подготовку к захвату взялись мы с капитаном Левченко и старшим лейтенантом Нечипоруком. Начальник штаба батальона занялся подготовкой батальона к выступлению. Причем, чтобы совместить эти два дела, требовалось проявить особую аккуратность. На подъезжающих платформах не должны были увидеть группу вооруженных людей. Значит, собирать их следовало не у сельсовета, площадь перед которым просматривалась с железной дороги, а где-то в стороне. Головин выбрал для сбора сельский стадион. Хотя там и не было трибун, если не считать трибунами два ряда скамеек с каждой стороны периметра, главное, что он был окружен высаженной березовой лесополосой.

В первую очередь я попросил Головина собрать мне группу снайперов, которую он сформировал, и прислать ко мне.

– Двадцать один снайпер! Всех?

– Давайте всех. С винтовками и боезапасом.

Это, конечно, была большая ударная сила. Количество винтовок с базы внутренних войск позволяло сформировать такую группу. Я уже имел опыт использования специального подразделения снайперов, которую в спецназе ГРУ официально назвали «ударной группой», в операции против большой банды, только-только перешедшей российскую границу из Грузии. Тогда снайперы не позволили вернуться назад, на грузинскую территорию, ни одному бандиту. Подобные ударные группы находили время от времени применение в различных боях и сражениях еще в Средние века. Сначала это были лучники, называемые у славян стрельцами, потом арбалетчики, потом мушкетерские полки. И всегда они позволяли нанести противнику существенный урон, обеспечивая часто победу всей армии. Использование большого подразделения снайперов, вопреки обычному их парному применению, не было моей идеей, такое испытывалось еще во время войны в Афганистане, но тогда развития не получило. Позже, в том же Афганистане, отряды снайперов из Канады и США наносили талибам большой ущерб. Недавно кто-то в диверсионном управлении ГРУ вспомнил, обобщил советский и западный опыт, и было решено апробировать подобные действия на Северном Кавказе. Апробирование прошло удачно. Вот и сейчас я предложил майору Головину создать отдельный снайперский взвод. Набрать полный взвод не получилось, элементарно не хватило подготовленных специалистов. Но двадцать один боец – это тоже мощная ударная сила. А в операции, которую я задумал, когда опасно применять пулеметы и вообще автоматическое оружие, поскольку любая шальная пуля в состоянии вызвать такой взрыв на платформе, что у половины деревни крыши слетят с домов, снайперы подходили больше всего.

Во время своей службы в спецназе ГРУ я только в самой последней командировке застал оснастку «Ратник». Раньше о ней много говорили, даже испытывали в отдельных подразделениях спецназа ГРУ частями и полностью. Нашей же бригаде такого удовольствия не перепадало. А потом перепало. Но к хорошему быстро привыкаешь, и потому теперь мне трудно стало осуществлять командование и проводить координацию действий, не имея удобных и надежных средств связи. «Ратник» позволял это делать с помощью станции-коммуникатора «Стрелец». Здесь же только милицейский спецназ имел в наличии коротковолновые переговорные устройства, и больше ни у кого, в том числе и у взвода охраны внутренних войск, таких устройств не имелось. Общаться приходилось с помощью системы знаков, выработанных в спецназе ГРУ до того, как появился в наличии «Ратник». Но уверенности в том, что все бойцы, особенно простые ополченцы, сразу все запомнили, у меня не было. Милицейский спецназ имел свою систему знаков, во многом схожую, но с небольшими отличиями. Тем не менее была надежда, что мы друг друга сумеем понять. Солдаты взвода охраны привыкли иметь дело со стационарной связью, которая была установлена у них на вышках базы, но эту систему они, естественно, не демонтировали и с собой не взяли. И вообще никакой связью бойцы группы снайперов никогда не пользовались. Других ополченцев я в группу захвата не взял. Но мне пришлось долго и нудно втолковывать снайперам, что стрелять можно будет только по моей команде по внутреннему счету «три». Это значило, что я дам отмашку, каждый из снайперов про себя сосчитает до трех и начнет стрелять. Особенно я настаивал на том, чтобы стрельба была прицельной. То есть пуля не должна лететь в толпу, а только в отдельно взятого солдата противника. Промах считался чрезвычайным событием. Поскольку пуля могла пролететь дальше, можно было легко попасть в своего, поэтому прицеливаться необходимо было строго и конкретно и не допускать беспорядочного обстрела, как обычно стреляют из автоматов.