Последний де Бург - [38]

— Безвредная ли это игра, знак падения или еще что-то, но эти карты явно связаны с нашим делом.

Эмери с неприязнью взглянула на бумажный лоскуток. Она чуть не отказалась от него, потом забрала, засунув подальше. Хватит того, что великий рыцарь вез статуэтку и карту с мертвого тела. Пусть бумага с сообщением Джерарда останется у нее. Может, пригодится.

Лорд де Бург убрал свою карту и нахмурился:

— Нам нужно больше об этом узнать. Я надеялся выудить какие-то сведения у Роберта Бланшфора, но, если в его речах и было что-то полезное, это понять очень трудно.

Он задумчиво посмотрел вдаль, обдумывая то немногое, что они узнали от старого тамплиера. Эмери снова стало не по себе. Долго ли они еще будут ей помогать? Особенно подозревая, что ее брат может оказаться вором или того хуже.

Лорд де Бург не выказывал сомнений или отказа от поисков. Он лишь спокойно обдумывал создавшееся положение.

— Поскольку никто не захотел говорить на интересующую нас тему, полагаю, надо искать другой источник, — решил наконец он.

— Где? — опасливо поинтересовался Гай.

— Там, куда мой брат Джеф послал бы нас с самого начала, — ответил лорд де Бург. — Если мы завладели какой-то знаковой для тамплиеров или кого-то еще ценностью, скорее всего, она уже где-то упоминалась. В каком-нибудь греческом или латинском тексте или в чужеземной рукописи, переведенной за эти годы.

Гай фыркнул:

— Тамплиеры не станут делиться своими секретами.

— Сомневаюсь, что они владеют многими рукописями — тайными или не очень. Это военный орден, — заметила Эмери. — Переписыванием ради сохранения наследия занимаются другие монахи.

Гай застонал:

— Только не говорите, что мы должны отправиться в очередной монастырь!

Лорд де Бург нахмурился, обдумывая его слова.

— Если не в монастырь, то в замок с большой библиотекой.

Оруженосец заметно приободрился.

— Кэмпион, — выдохнул он, словно священное слово.

Но Николас отрицательно покачал головой.

— Стокбруф ближе и вполне нам подойдет. Если наш золотой парень действительно чего-то стоит, он наверняка оставил след на страницах истории.

Николас уже бывал в Стокбруфе, но, когда перешагнул порог огромного холла, его охватило волнение. В первый раз за год он оказался там, где его знали. И он остро чувствовал, что не так далеко находится поместье Джеффри.

Немного рискованно, но едва ли Джеф заедет в Стокбруф. Николас даже сомневался, что застанет хозяев, этими землями много поколений владел род Стронгов, а они безумно честолюбивы и предпочитали путешествовать с королевской свитой. Кроме того, замок огромный, и лорд надеялся затеряться среди оставшихся родственников, слуг и вилланов[2].

А заодно исчезнуть для всех остальных, особенно для преследователя. Правда, с тех пор, как они покинули Оксли, он больше не замечал, что кто-то идет по их следу. Но описанный Бланшфором сарацин слишком соответствовал его наблюдениям, и поэтому он предпочел не путешествовать по тамплиерским общинам и чужим поместьям, а заехать в другое место. Замок, где полно занятого народа, отпугнет любого чужака, а им поможет на какое-то время скрыться из вида.

Кроме того, здесь были и другие преимущества. Если они с Гаем и могли проводить все время в пути, отдыхая где придется, едва ли такого темпа можно было ожидать от Эмери. Да, она чувствовала себя вполне свободно в мужском платье, но при этом все равно оставалась юной девушкой, которая и так уже много дней путешествовала в обществе двух мужчин и ни разу не пожаловалась на жару и другие неудобства. Она заслужила передышку. И максимум удобств. И ванну.

Представив Эмери, смывающую с себя дорожную грязь, Николас осознал, что снова идет в сомнительном направлении. Он целых две ночи держался от нее на расстоянии, выполняя данную себе клятву. Но поздравлять себя было не с чем, каждый взгляд Эмери вызывал у него томительное желание.

Ему хотелось не только овладеть ею, а просто обнять и крепко прижаться, словно это могло отогнать все беды и несчастья. Николас нахмурился, отбрасывая абсурдную мысль. Что это за новая слабость? Как будто он хочет, чтобы его утешали как ребенка. Он жаждал не материнского отношения, но чего-то подобного семейной близости и защите.

И словно в напоминание, управляющий Стронгов спросил его о семье. Николасу пришлось отвечать общими фразами, ведь последних новостей он не знал. Какая-то из жен братьев могла забеременеть или уже родить, могли быть и другие большие события, которые отпраздновали без его участия.

Николас внезапно подумал об отце. Граф казался человеком неуязвимым. Пережил двух жен и женился третий раз. Николас до недавнего времени жил в родовом поместье и знал, что у отца побаливают суставы, особенно зимой. Была ли прошедшая зима к нему милостива или не слишком?

Он напомнил себе: случись что-то плохое, он бы уже об этом услышал. Да управляющий Стронгов уже бы спросил об этом. Но тот не задал никаких вопросов, и Николас испытал облегчение. Кроме того, он с удовольствием услышал, что граф Стронг сейчас при дворе, и Николас может оставаться здесь, сколько захочет.

— Я надеюсь увидеть старые рукописи, — сказал Николас, — поскольку провожу кое-какие исторические исследования.