Последний бой Йони - [33]
Они больше часа сидели в кабинете Йони за столом с разложенными на нем чертежами. Йони вел совещание. Было условлено, что самолет выгрузит бойцов Части на боковой посадочной полосе, связывающей новую полосу, на которой они приземлятся, со старой, диагональной. Договорились о направлении выезда машин и о том, с какой стороны они проедут перед самолетом; были также проверены и обработаны дополнительные данные, касающиеся взаимодействия между ними — от мелких, вроде сопоставления высоты пропеллера самолета и «мерседеса» с джипами, которые проедут под крылом, и до более значительных; так, например, оговорили место, где будет ждать самолет, который заберет заложников.
«Сидели и входили в мельчайшие детали — в технику посадки, в то, как повести и поставить самолет, рассказывает Шани. — Важно было поговорить в таком узком кругу, чтобы задавать вопросы и отвечать на вопросы, касающиеся других вариантов и их оценки, просто необходимо было поговорить о всяких мелких проблемах, в которые при основном, общем планировании никогда нет времени вникать… Йони это делал очень профессионально, очень по-деловому и совершенно спокойно, как и положено: покончили с одним пунктом и — вперед, без задержки, переходим к следующему. В этой операции мы до некоторой степени предоставили Части диктовать нам образ действий, потому что мы, в конце концов, их „обслуживали“ — они хотели что-то совершенно определенное, а мы должны были удовлетворить эти требования.
Каждый представил свои проблемы в подробностях, поскольку никогда ведь не знаешь, где точка пересечения; ты можешь думать, что то или иное несущественно, а оно как раз существенно. Поэтому каждый и представил свои проблемы, и я определенно помню, что говорили также и о проблеме освещения взлетно-посадочной полосы. Йони хотел знать, что будет, если мы прилетим, а полоса не освещена. Он не мог, конечно, помочь в этом, но определенно хотел знать, и мы представили ему разработанную нами тактику, включающую использование радара… там непосредственные исполнители операции произвели „шлифовку“ и приняли решения. Ведь, по существу, мы, командиры отрядов, подводим итоги всему сказанному, и именно эти итоги значат больше, чем другие решения».
Тут Айнштейн в первый раз услышал о том, какие именно машины погрузят в каждый самолет, и о том, что его самолет приземлится на семь минут раньше других. Идея «мерседеса», о которой он узнал только здесь, его рассмешила. И вообще — чем больше прояснялись для него подробности операции на земле и то, что происходит в Части, тем больше он удивлялся тому, что видел. «Тут я в первый раз соприкоснулся с работой Части. На меня произвели большое впечатление целеустремленность, эффективность, вникание в нужные детали… Мне, как человеку постороннему, все происходящее там казалось выше моего понимания… Я не присутствовал на инструктажах в самой Части, но вопросы, которых мы касались во время нашего совместного совещания, удивляли своей дотошностью, они касались всего… Часть мне казалась каким-то другим, чудесным миром».
Шани вспоминает, как при обсуждении, которое часто прерывалось адресованными Йони телефонными звонками, тот вертел в руках наган, который принесли ему в кабинет. Во время разговора Йони разобрал и собрал, в рассеянности, глушитель нагана, и при вращении барабана слышался время от времени долгий стук. «Йони сидел на стуле, а мы все — вокруг. Иногда дуло нагана невольно направлялось на нас, и мне очень не нравилось, что дуло время от времени смотрит на меня».
Шани также помнит, что во время совещания появился Дан Шомрон. «Он с нами не сидел, не совещался… я помню, что он появился, что-то спросил, сказал и вышел».
В конце встречи обратились и к деталям административного характера, связанным с назначенным на вечер ученьем-моделью. После этого все вышли на примыкающую к кабинетам галерею и там еще заканчивали разговор. На галерее их встретил прибывший в часть Нати, заместитель Шани. Нати с этой минуты должен был заняться согласованием действий эскадрильи с Частью к предстоящему вечером большому ученью, заменив Шани, который до самого начала ученья занят был другой проблемой. Начальник Генштаба просил его и Айнштейна показать ему ночью, как они производят посадку на темную полосу. «О Части я не беспокоюсь, — сказал им Мота Гур, придя в эскадрилью, чтобы поговорить с летчиками, — для них что Сде Дов[55], что Энтеббе — все равно. Проблема — ваша, чтобы их действительно там выгрузили без помех». (Наверное, Гур это сказал, чтобы подчеркнуть, какая огромная ответственность лежит на летчиках. На самом же деле существует очень большая разница (хотя бы психологическая, не говоря о практической) между наземной акцией на отдаленной, к тому же враждебной территории, и акцией, что называется, рядом с твоим домом, в особенности если успех или неуспех операции во многом зависит от того, удастся ли застать террористов врасплох.) Эскадрилья Шани хотя и разрабатывала в последнее время технику посадки самолетов «геркулес» на неосвещенную полосу, но техника эта не была еще как следует испытана.
