Последний бой - [17]

Несмотря на то что шел последний месяц весны, аул еще не вышел из зимовок. Юрты одни богаче, другие победней, тесно жались друг к другу, будто стадо, застигнутое холодами. Особняком стояла лишь большая и высокая юрта Кутымбая, покрытая яркими кошмами. В эту юрту обслуживать гостей и послали Джумагуль распорядители свадьбы.

Она вошла в юрту, низко склонив голову, не смея поднять глаз или проронить слово. Присев на корточки, начала осторожно поправлять огонь в очаге, подкладывать сухие ветки саксаула. По голосам, то хриплым и басовитым, то громким, то гнусавым, она определила, что в юрте несколько мужчин. Через некоторое время Джумагуль уже различила самодовольный с характерной тягучестью голос Кутымбая. Затем слуха ее коснулся отвратительный шамкающий голос Айтен-муллы. Остальные были незнакомы.

Немного пообвыкнув и осмелев, Джумагуль краешком глаза взглянула туда, откуда доносился властный, надменный голос. Его владельцем оказался тучный мужчина с седой головой. «Неужели это и есть жених Бибигуль?» — ужаснулась девушка и повела взглядом в другую сторону, в самом дальнем углу, положив перед собой раскрытую книгу, сидел старик в белой чалме. А рядом с Кутымбаем вполуоборот к Джумагуль лежал, опершись на локоть, молодой человек с черными курчавыми волосами. В тот момент, когда девушка украдкой разглядывала его, гость повернулся, и Джумагуль чуть не вскрикнула — это был тот черноусый всадник, которого видела она на берегу Еркиндарьи. Его устрашающий вид так поразил тогда Джумагуль, что она и потом, много дней спустя, вспомнив о нем, содрогалась. И вот сейчас он снова перед ней... Первым желанием ее было вскочить и бежать из юрты. Но Джумагуль сдержала себя. Еще ниже склонив голову и уже не рискуя поднимать глаз, она сидела перед очагом, и одна мысль сверлила ей голову: «Хорошо, чтобы он оказался женихом Бибигуль. А не то — ох, боюсь — как бы мне не оказаться у него в лапах!..»

А гость, будто разгадав ее мысли, в упор уставился на Джумагуль, беззастенчиво разглядывал ее косы, склоненную голову, сжавшуюся в комочек фигуру.

Девушка ощущала этот взгляд всем телом. Горячая кровь бросилась ей в лицо. В ногах появилась мелкая противная дрожь. Кумган с кипятком чуть не выпал у нее из рук. Джумагуль закусила губу.

Спасение совершенно неожиданно пришло от Кутымбая. Видимо, желая развлечь гостей, он завел разговор, и все повернулись в его сторону.

— Значит, друг мой Дуйсенбай, в конце концов ты стал моим зятем! — подмигнул присутствующим хозяин.

— Мой ясновидящий мулла всегда говорил, что я плохо кончу, — хохотнул Дуйсенбай, отчего все его тело заколыхалось.

Теперь Джумагуль уже знала точно: жених — Дуйсенбай. «Но, боже мой, — думала девушка, — ведь он ровесник отца Бибигуль!»

— Ну, если у жениха есть желание в последний раз перед свадьбой повеселиться, сейчас мы ему это удовольствие доставим, — мстительно усмехнулся Кутымбай и крикнул кому-то стоявшему за порогом: — Эй, там, позовите-ка сюда Айшу!

Джумагуль хорошо знала эту старую, давно овдовевшую женщину. Долгими зимними вечерами они, бывало, вместе с Бибигуль засиживались в ее тесной прокопченной юрте. Но в памяти Джумагуль это были самые светлые, самые интересные вечера: Старая Айша, колдуя над очагом, рассказывала девочкам древние предания и диковинные легенды. В них жили смелые, красивые, благородные герои. Они повергали могущественных врагов и погибали за свободу. Они были верны в дружбе и самозабвенны в любви. И все в этих легендах было чище, ярче, прекрасней, чем в жизни, которая окружала, давила и неволила бедных девочек... Сотни сказаний, тысячи удивительных стихов умещались в седой голове Айши, и Джумагуль испытывала к ней смешанное чувство наивного детского восторга и какого-то священного трепета.

Айша переступила порог, учтиво поклонилась мужчинам и присела на кошму рядом с Джумагуль. Это соседство сразу же успокоило и взбодрило девушку, будто сняли с нее какую-то тяжесть.

Пытливо разглядывая гостей, тетушка Айша молчала. Обязанность начать разговор, по обычаю, лежала на мужчинах.

— Здравствуйте, тетушка! Говорят, вы большая мастерица острословия. Что скажете вы нам сегодня? — очень громко произнес Дуйсенбай, которого, по-видимому, успели предупредить, что Айша немного глуховата.

— А скажу, что гонишь ты всего двух коз, — это был намек на вторую женитьбу Дуйсенбая, — а кричишь на весь мир. Везде только и разговоров, что о женихе, а он, оказывается, не то что с невестой — со свахой не знает, что делать нужно.

Дуйсенбай насупился, заерзал на подушках. Хозяин искоса поглядел на него, насмешливо скривился и подмигнул Айше — пощипай-ка, мол, его, тугодума надменного. Тетушка поняла его жест.

— А что же прикажешь делать со свахой? — выдавил наконец из себя Дуйсенбай.

— Говорят, может погибнуть лошадь — обычай никогда не погибнет.

— Какой же обычай нарушил жених? — вмешался в перепалку усатый.

— Есть такая пословица: с паршивой овцы — хоть шерсти клок. Я пришла получить с жениха подарок.

На помощь жениху поспешил мулла, сидевший в дальнем углу юрты:

— Барана режут один раз — в доме невесты пусть пересчитывают подарки. Тебе же хотелось с одного куска снять два урожая.