Последний блюз ночных - [80]

— Все истратили, так быстро? — искренне удивляется Дарьюшка, целуя в макушку внучку.

— На чумном кладбище упырей в клочья разнесли, — с гордостью говорит Рита.

— Не один не ушёл? — Дарьюшка внимательно смотрит ей в глаза.

— Да нет, — поникла под её взглядом Рита, — большая часть обрела крылья и улетели в Прибалтику, на свою родину.

— Что ж, у святых отцов существенно прибавится работы, — мрачнеет старушка.

— Так у тебя есть ещё патроны?

— Последние отдала, думала, лет на десять тебе хватит, — на лице Дарьюшки возникает угрюмое выражение, — эти события предвестники большой войны. Дети мои, в непростое время вы живёте, — сокрушённо качает она головой.

— А мы твой сервиз переплавили, — грустно заявляет Рита.

— Для этой цели я и дала его тебе, внученька, — горестно вздыхает Дарьюшка, — так сказать, стратегический запас. Но славу богу, у меня есть старинная ваза, ещё со времён Христа осталась, — у Эдика округляются в удивлении глаза, но Дарьюшка продолжает будничным тоном, — она из серебра страшной разрушительной силы. Это серебро из земель драконов, да деточки, — стрельнула взглядом по Кате и по мне, — есть такая страна, удивительная и страшная земля.

— А Кирилл дракон, Катя, тоже, — не удержавшись, с гордостью выпалила Рита.

— Засветились уже, — неожиданно хмурится Дарьюшка, — ты внученька, светлая моя душа, даже отцу своему не говори, — внезапно я улавливаю в её взгляде зловещий отблеск внутреннего огня, он такой мимолётный, вряд ли кто его заметил, но мне вдруг стало страшно за Риту.

— Вот и Кирилл меня об этом просил, — вздыхает девушка.

Дарьюшка внимательно смотрит на меня, что-то видит, ещё больше хмурится:- Добрый он, — говорит обо мне, будто я здесь не присутствую, — пока добрый, — неожиданно добавляет она. — Камень едва не захлебнулся твоей кровью, правда, это не твоя вина, но ты уже другой, Кирюша. Как мир воспринимаешь? — неожиданно с грустью спрашивает она.

Мне становится жарко от её слов, а ведь действительно, всё поменялось:- Словно всё контрастное, оголённое, — тихо говорю я.

— Вот и души людей будут для тебя словно оголённые, можешь не разобраться. Тебе заново надо учиться различать полутона, не ровен час подумаешь, что вокруг тебя сплошное зверьё, наломаешь дров. Задерживаться в Севастополе уже не стоит, пора вам в Москву собираться, под ясные очи Белова Леонида Фёдоровича. Хотя, насколько они у него ясные, уже не знаю. Помню его ещё мальчишкой, голопузым, честным и справедливым, но это было в другой жизни, — задумалась старушка.

У Риты дома чисто и уютно, вазу, подарок Дарьюшки, она пока поставила на круглый столик с витыми ножками. Девушка вздохнула, глядя на такую красоту, неужели придётся её переплавлять.

Ваза сплошь в выпуклых узорах, понять, что изображено сложно, словно языки застывшего пламени, а может, необычные вьющиеся растения или сказочные змеи. Во мне крепнет убеждение, уничтожать её нельзя, это как нельзя рубить тысячелетние деревья и бросать в огонь древние иконы.

— Неужели её придётся плавить? — вздыхает Рита, протирая её мягкой тряпкой.

— Нет, — уверенно говорю я, ловя взглядом чарующие отблески светлого огня.

— Зачем же нам её отдала Дарьюшка?

Я оставляю вопрос без ответа.

— Кирилл, ты не уйдёшь в свою страну? — в голосе Риты звучит тревога и тоска.

— Мне и здесь хорошо, — неуверенно говорю я.

— Мы вас заберём с собой, — обвивает руками жилистую шею Эдика Катя.

— Я не против, — задумчиво говорит мой друг. Его мысли вновь где-то парят в неизвестных далях. Он механически отхлёбывает из широкой кружки чай с коньяком и ему хорошо и уютно в мягком кресле, но также ему будет хорошо и уютно и у жерла готового взорваться вулкана. Странный он человек, готов воспринять не воспринимаемое и сделать этому логическое обоснование. Мне кажется, в нём течёт кровь предков далёкой Расы, людей, что взглядом могли сшибать планеты со своих орбит. Ещё неизвестно, кто круче, драконы или люди. Хотя, зачем сравнивать, всё в этом мире так переплелось. Себя я ощущаю обычным человеком, правда теснится в моей груди настоящий огонь, да и крылья хочется расправить за спиной.

Незаметно погружаюсь в мысли, хочу уединиться, чтоб никто не мешал, даже Рита отвлекает. Такое ощущение, что мои нервы перекрутились и стонут, словно перетянутые струны гитары. Не отдавая себе отчёта, щёлкаю пальцами и ухожу в мир, наполненный синими бликами.

На этот раз я осторожен, не хочу попасть в Отстойник, хочу просто побродить в синем мире, полюбоваться всполохами голубого огня, потрогать призрачные кристаллы? Но этот мир ждёт моих действий и, словно испытывая нетерпение, начинает бурлить, струи неведомой энергии скользят вдоль тела, схвачу любую и окажусь в неведомых краях.

Ветвистая молния едва не ослепляет меня, синий мир темнеет.

— Отстань, я просто хочу отдохнуть! — выкрикиваю в отчаянье.

Несколько синих лепестков мягко обхватывают тело и, словно журчащий поток, выносят к берегу хрустального озера.

Раннее утро, сижу на шелковистой траве, богомол осторожно касается моей руки, пятится и, раскачиваясь на членистых лапах, спешит исчезнуть в густых, изумрудных зарослях.