Последний Бес. Жизнь и творчество Исаака Башевиса-Зингера - [126]

Глава 3 Парадоксы любви. Драматургия Зингера. «Тойбеле и ее демон» (1977)

Драматургическое наследие Исаака Башевиса-Зингера невелико. Однако нет никаких сомнений, что еще с юности он мечтал о карьере драматурга. Зингер любил вспоминать, как, будучи мальчиком, гуляя с отцом по Варшаве, он увидел величественное здание театра и расклеенные возле него афиши.

— Пойдем отсюда! — потянул его за руку отец. — Это — один из главных рассадников разврата! Еврею стоит держаться подальше от таких мест!

Впервые в театре Башевис-Зингер оказался видимо, лишь в 1921 году, когда начал самостоятельную жизнь в Варшаве, однако его посещение отнюдь не вызвало у него восторга. Скорее наоборот, идущие там низкопробные пьесы убедили его в том, что отец был не так уж далек от истины, и надолго отвратили его от желания посещать театр. С классической драматургией молодой Иче-Герц Зингер предпочитал знакомиться, читая текст пьесы, а не сидя в зрительном зале.

Лишь в конце 20-х годов, в период своего увлечения Стриндбергом, Зингер впервые попытался попробовать себя в качестве драматурга, но эти опыты оказались неудачными. Об одном из своих провалов того времени — попытке написать пьесу о знаменитой Люблинской деве — он рассказывает на страницах романа «Шоша».

Кардинальным образом отношение Башевиса-Зингера к театру изменилось лишь в 1935 году, когда, как уже рассказывалось, будучи в Париже, он посмотрел спектакль «Йоше-Эгель», поставленный по повести его брата. Ошеломленный успехом, который имел этот спектакль у парижской публики и, возможно, в глубине души позавидовав ему, Башевис-Зингер стал подумывать о том, чтобы переделать свой роман «Сатана в Горае» в пятиактную пьесу. Сразу же после приезда в Штаты он поделился этой идеей с Исраэлем-Иешуа. Тому эта идея пришлась по душе, но ИИ, как уже рассказывалось, тут же заметил, что если Иче-Герц и в самом деле хочет что-либо сделать на театральном поприще, то ему следует спешить: идишские театры в Америке находятся на грани закрытия.

Однако последовавший вскоре после приезда в Нью-Йорк творческий кризис заставил Башевиса-Зингера забыть и об идее инсценировки «Сатаны в Горае».

Еще один шанс начать карьеру драматурга Исааку Башевису-Зингеру представился в 1936–1937 гг., когда в Нью-Йорке группа молодых еврейских артистов попыталась создать новый еврейский театр. Чтобы привлечь зрителей, создатели театра решили обратиться к мистической теме, которая могла быть в равной степени интересна не только еврейским иммигрантам, но и широкой американской публике. В качестве дебютной постановки в театре решили избрать известную, основанную на еврейском фольклоре драму И.-Л.Переца «Ночь на старом рынке».

Однако очень скоро выяснилось, что, несмотря на захватывающий сюжет, за те десятилетия, которые прошли со времени ее написания, эта классическая пьеса несколько устарела и нуждается в коренной переработке. Ее нужно было переписать с учетом возможностей театра, современных требований драматургии и т. д. С просьбой осуществить такую переработку и обратились к Башевису-Зингеру — в конце концов, кто мог лучше справиться с фольклорным материалом и внести в эту пьесу новую любовную линию, чем автор «сексуально-мистического бестселлера» «Сатана в Горае»?!

Зингер поначалу с энтузиазмом взялся за эту работу, но очень быстро к ней охладел. Трудно сказать, были ли тому виной та самая «творческая импотенция», которой он «болел» в те годы, или же он просто не поверил в возможность грандиозного сценического успеха даже переработанного варианта «Ночи на старом рынке», но эта работа так и не была завершена им до конца. Однако, вероятнее всего, именно в это время у него появилась идея написания принципиально новой пьесы на основе еврейского фольклора, приковывающей внимание зрителя не только своим национальным колоритом, но и захватывающей историей любви и заставляющей зрителей вновь и вновь задумываться над природой этого великого чувства.

В 1963 году Башевис-Зингер, движимый в первую очередь желанием заработать деньги, написал инсценировку своего рассказа «Гимпл-дурень», которая была поставлена на сцене нью-йоркского театра «Мэримейд». Несмотря на то, что «Нью-Йорк таймс» весьма высоко оценил этот спектакль, особого успеха он не имел и быстро сошел со сцены.

Вначале 1970-х годов Башевис-Зингер вновь решил обратиться к драматургии и попытаться реализовать свои давние замыслы. Снятый по его сценарию в 1972 году Брюсом Дэвидсоном документально-художественный фильм «Кошмары Зингера и борода госпожи Пупко», в котором его личные воспоминания чередовались со сценами из его известного рассказа «Борода», был показан по телевидению и получил высокие оценки. Но вот две написанные им в 1973–1974 гг. пьесы — «Игры демонов» и «Первый Шлемиэль» были приняты к постановке на Бродвее, но выдержали всего несколько спектаклей, после чего были сняты с репертуара. Башевис-Зингер крайне болезненно переживал этот свой провал в качестве драматурга, и когда в 1975 году в его квартире появился режиссер Роберт Кальфин и предложил написать инсценировку на основе его рассказа «Йентл», он воспринял эту идею без особого энтузиазма.