Последний альбом - [39]

Настроение у Саши улучшилось, он продолжил махать лопатой, продумывая, как они будут оформлять свой своеобразный «релиз», и даже этот коридор впервые за долгое время однообразной работы показался не таким мрачным.

Вдруг, выдернув из земли какой­то полусгнивший кусок дерева, он заметил, как скатившиеся вниз несколько комьев земли обнажили образовавшуюся под потолком темную щель. Бросив лопату, Саша вскарабкался наверх и засунул в появившийся проем руку.

Сомнений быть не могло, наверху, в глухом до этого момента завале, образовалась черная, не заполненная землей дыра.

Это открытие крайне взволновало Сашу. Он продолжил работу. Через несколько часов, когда щель еще немного увеличилась, стало понятно — завал начал поддаваться и скоро через щель под потолком сможет пробраться человек. Мысль о том, что проход наконец­то будет открыт и они действительно выйдут к людям в метро, в чем Саша иногда уже начинал сомневаться, переворачивала все с ног на голову, особенно сейчас, когда они задумали создание своего последнего альбома. Интересно, получила ли Ленка от сталкера Сашино письмо? И вообще, там ли она, добрался ли сталкер обратно? На все эти вопросы скоро можно будет узнать ответы...

Теперь можно будет не прятать их альбом под мусором и бетонной крошкой подземелья, а отнести его выжившим в метро. Это открывало какие­то совсем удивительные возможности, представить которые сейчас, проведя больше двух лет в замкнутом пространстве и немногочисленном обществе, было почти невозможно. «Может быть, нам даже доведется еще когда­нибудь сыграть концерт?» — мелькнула у Саши неожиданная мысль.

Остановившись, он посмотрел на часы. Погруженный в свои мысли и однообразный труд, Саша не заметил, как время, отведенное для работы, истекло. Надо отправляться назад, там его уже должны ждать вернувшиеся из разных уголков заводских подвалов парни. И новый трек, который Иван наверняка уже записал.

Конечно, очень хотелось еще немного поработать и убедиться, что в завале действительно появилась сквозная брешь, но... Сегодня надо было успеть нарисовать граффити, порепетировать и даже смонтировать видео — планов, по меркам их однообразной жизни в подземелье, невероятно много. Однако всем явно не терпелось сделать все как можно быстрее, не откладывая в долгий ящик, — видимо, сказывалось долгое отсутствие какой­либо творческой работы.

Стандартный путь назад с каждым днем медленно, практически неощутимо удлинялся. Неизменные коридоры, стены в потеках влаги, превращенный в оранжереи цех, проемы дверей многочисленных комнат, где­то темные, а где­то слабо светящиеся — Са­ша шел и как будто по­новому видел все эти, казалось бы, давно привычные глазу картины. Неужели скоро они выйдут к людям, и в этих же изо дня в день одинаковых стенах появятся новые лица, будут приходить ка­кие­то гости, возможно, будет налажен обмен какими­то достижениями — мало ли что сохранилось там, в метро, где было столько разных людей? Новые книги, фильмы с компьютеров, возможно, что­то такое, чего так не хватало тут, на базе, какие­то неожиданные знакомства... а может, там можно будет встретить каких­нибудь приятелей — у Саши много знакомых жили в западном округе... От всех этих мыслей просто захватывало дух. Ленка... Сашино сердце заколотилось сильнее, и он усилием воли заставил себя не думать об этой возможности, слишком сильно она кружила ему голову.

Перед тем как направиться к себе, Саша решил зайти в комнату к Алексею и Лене, раньше служившую звукозаписывающей студией, а теперь, как и почти все остальные комнаты, переделанную в жилое помещение. Впрочем, на некоторые оставшиеся от студии вещи у ребят все­таки не поднялась рука, и самое ценное — большой мощный компьютер, дорогие студийные мониторы и звукорежиссерский пульт остались на своем месте. Здесь иногда записывались только два старичка­рокера и делали какие­то музыкальные наброски сами администраторы — Леша с Леней.

Дверь была открыта, и Саша, постучав по ней для приличия и услышав «Войдите», переступил порог.

В комнате сидели оба администратора и рокеры, Саныч и Симыч, как их все называли. Поскольку один был Александрович, а второй Максимович. Раньше их величали по имени­отчеству, но постепенно обращение к ним упростилось. Сами старички, впрочем, не протестовали.

— Да ну сам посуди, это же и есть ад, — говорил Леня, сидевший на диване, закинув ногу на ногу. — Настоящий ад. Выжили одни музыканты. Это ж с ума сойти, и раньше­то от музыкантов жизни не было, а тут — кроме музыкантов и жизни больше никакой не осталось, — он коротко хохотнул.

Из всех нынешних жителей базы Леня, по сути, просидел под землей больше всего. Он работал тут уже много лет, с самого начала строительства этих репетиционных комнат, еще задолго до катаклизма, и музыкантов, по определению, тихо, по­доброму ненавидел — уж слишком многого ему довелось наслушаться, находясь в администраторской между пятью репетиционными комнатами.

— Даже не так, — продолжил Леня. Ему пришла в голову некая новая мысль. — Вот у кого точно ад, так это у нашего сотрудника правоохранительных органов. Он же, наверное, всю жизнь таких, как мы, терпеть не мог и цеплялся по поводу и без, а тут ему пришлось сидеть с нами нос к носу, бедняге. И ведь не денешься никуда. Остался на подводной лодке с кучей отморозков, — он засмеялся.