Последний альбом - [38]

Крыс попадалось много. Будучи хорошо приготовленными, они были вполне приемлемой едой. Кроме того, в пищу в качестве гарнира шло все, что вырастало в оранжереях, от корней до ботвы. Сталкер, помнится, рассказывал, что у них каким­то образом сохранились свиньи, вдруг почему­то вспомнил Саша. «Откуда, интересно, в метро свиньи? А вообще, здорово им, наверное. Впрочем, и у нас все не так уж плохо, на самом­то деле».

Кушать крысятину первое время было, конечно, тяжело, но голод расставил все на свои места. Поэтому, когда все устаканилось, ловля крыс была поставлена на поток, по­явились первые урожаи вешенок и небольшие бледные картофелины, все сочли сложившийся на базе рацион вполне сносным.

Ребята молча наворачивали похлебку. Саша съел свою порцию быстрее всех и поджидал остальных. Вот так они и собирались за едой у одного стола уже много лет, больше даже, чем два года, проведенные в подземелье. До катастрофы все они точно так же сидели каждый день в самых разных кафе и гостиничных ресторанах.

— Ну что, идем? — спросил Максим, когда Ваня последним доел свой суп.

Все зашевелились и начали собирать со стола посуду, чтобы затем отнести ее на мойку — посуду мыли дежурные, опять же бережно собирая воду.

После завтрака все разошлись по своим делам — Паша остался в столовой, Максим ушел помогать Диме, а Ваня отправился обратно в комнату. Постепенно рабочие помещения подземелья наполнились привычными звуками — негромко переговаривались за работой в цеху, где журчала вода и гудели большие лампы, огородники, со стороны тридцать восьмого корпуса слышно бы­ло, как разбирают установки и расчищают новую комнату. Какие­то голоса, приглушенные звукоизоляцией, доносились из жилых комнат.

Саша сходил за лопатой, забрал у Кирилла бочку и теперь брел через сороковой корпус в сторону заваленного землей коридора на «Парк Победы».

Постепенно гул и шум базы стих, и вот он снова стоял в безмолвном узком коридоре, возле уходящего под потолок завала, плохо освещаемого тусклой лампочкой. Даже привычного гудения вентиляционной системы, неизменного во всех местах подземелья, тут не было слышно. Возможно, поэтому здесь так тяжело дышать и так сильно наваливалась после работы усталость.

Оттащив в цех несколько бочек, наполненных землей, Саша сделал перерыв. В голове было пусто, давящая тишина и узкие стены этой норы вытесняли из головы все мысли, заставляя тупо, монотонно и раз­меренно работать. Наверное, так работали люди, строившие пирамиды, Великую стену или вырубавшие в камне идолов — начинали труд во имя какой­то великой идеи, а заканчивали уже бездумно, подгоняемые только суровыми надсмотрщиками и страхом перед жестокими и беспощадными божествами. «Многим из них так и не суждено было увидеть конечные результаты своего труда, — подумал Саша. — Надеюсь, меня не постигнет та же участь».

Передохнув, он с новыми силами продолжил копать, погрузившись в раздумья по поводу Ваниной затеи. Было решено записать новый трек и добавить еще к двум, по­явившимся уже тут, под землей. К ним, в свою очередь, пристегнуть треки, приготовленные к новому альбому еще до взрыва, а также видео, съемки которого были назначены на сегодняшний вечер... Надо еще как­то все это назвать, даже оформить, и... и что дальше? Пока неясно. Положить все это в тяжелый свинцовый ящик из электрощитовой, написать сверху маркером «Потомкам» и спрятать на заводе в самом темном углу? Саша усмехнулся. В любом случае надо все сделать, а там уже смотреть и думать, куда это творение девать. Этот путь уже проделывали тысячи музыкантов — придумывали, записывали, сводили, издавали, а потом садились и думали, как и куда нести свои выстраданные творения. У музыкантов недалекого прошлого было куда как больше вариантов, чем сейчас, но и музыки было пропорционально больше. Так что все равно огромному множеству долго и кропотливо создававшихся композиций так и не суждено было прорваться к слушателям и увидеть свет. И если новое музыкальное детище постигнет та же участь, в этом не будет ничего особо оригинального.

Ваня сегодня остался «дома» и к окончанию общего трудового дня должен был записать на ноутбук свою новую песню.

Саша вспомнил вчерашнюю внезапную перемену, произошедшую с Ваней. Все ребята очень переживали за него, но как можно было ему помочь, никто не знал, а попытки выяснить, что же с ним происходит, не приносили результатов. Поэтому вчерашнее событие вселяло в Сашу оптимизм и надежду. «Может, все эти дела с записями как­то расшевелят его, а то сейчас он какой­то вообще полуживой», — подумал Саша.

Раньше, когда они работали над новым материалом, Ванек был, как правило, взбудоражен, бегал с горящими глазами и жадно показывал всем свои новые задумки сразу, не выбирая для этого особенного момента. Разделив на двоих одну пару наушников, он, совершенно не замечая недоуменно косящихся на него людей, громко пел новые песни под черновые минуса там, где им всем случалось находиться, — в аэропортах, вагонах метро, автобусах, фойе гостиниц.

Саша улыбнулся, вспомнив, как однажды Ваня напевал ему новую песню в туалете поезда, куда они вместе зашли покурить. Все тряслось, грохотали тяжелые чугунные колеса, было грязно, и их мог в любой момент обнаружить проводник — но все равно было весело, и Саша, будучи неслабо пьяным, во весь голос смеялся в особо забавных моментах текста.