Последний альбом - [29]

Пока мы настраивались, я слышал некий ропот. Типа, что за шушера, понаехали цыгане табором в старое поместье да еще и по лесам шастают. Видимо, кто-то приметил вылазки Джулиана. Почему-то они особенно задели местных.

Но как только мы начали играть, народ притих. Первым номером дипломатично пустили традиционную «Джон Ячменное Зерно»: надеялись, что знакомая песня внушит им обманчивое чувство безопасности. А потом вдарили свое. Вперед двинули Лесли с ее «Облачным принцем» – тут женский вокал был очень в масть.

Лесли их покорила. Кое-то пытался придраться к ее акценту. Думаю, американцев там с самой войны не видывали. Но Лес только взметнула длинными космами и запросто отшутилась. Никаких микрофонов, да ей он был и без надобности – голос Лесли заполнял зал под завязку. Публика аж рот разинула. Пока Лес пела, ей заказывали одну пинту за другой.

Сыграли четыре или пять песен, потом перерыв. Лес пустила шляпу по кругу; Редж, бармен, нас угостил, потом мы его угостили. Когда мы вернулись в угол к инструментам, пришел черед Джулиана.

Джон

Ко «второму отделению» народу поприбавилось. Мобильники еще не родились, не кинешь эсэмэску друзьям: мол, двигай вприпрыжку в «Королек», а то история мимо тебя пройдет. Однако ребята помоложе, видимо, успели сбегать за женами и подружками.

Мы притащили стул для Джулиана. Лесли обычно пела стоя, любила динамику и свободу движений, а Джулиан предпочитал сидеть, и я нашел ему стул.

Выглядел он как картинка. Высокий, чуточку денди. Все в том же старом вельветовом пиджаке, но смотрелся красавчиком. Рукава коротковаты, но он мог и специально их подтянуть, чтобы публика смотрела на его руки, пока он играет.

Кисти у него были дай бог – крупные, костистые, с широкими запястьями и невероятно длинными пальцами. Вот почему он такой потрясающий гитарист: растяжка пальцев зашкаливает. Он играл с причудливыми вывертами, ни за что не повторить. Джимми Пейдж раз признался мне, что сто раз слушал «Уайлдинг-холл», пытаясь разобрать аппликатуру в «Распростертом утре». Так и не понял.

Конечно, «Королек» – не то место, где можно поразить публику эксцентричной игрой. Однако Джулиану удалось.

Том Харинг

За все эти годы уж не упомню, сколько народу мне клялось, что были на том концерте в «Корольке». Разумеется, полное вранье. Никого там не было, кроме нескольких десятков местных из деревни. Думаю, половина из них уже покойники. Может, те, кто помоложе, хвастал своим детям-внукам: ага, был я там, когда Windhollow Faire первый раз играли песни с «Уайлдинг-хола». Не исключено.

Но если бы мне давали по фунту за каждого, кто меня уверял, будто был в «Корольке» в тот вечер, я бы не торчал здесь, в Шеффилде, точно говорю.

Уилл

А теперь представьте себе Джулиана: длинное стройное тело на обшарпанном барном стуле, скрючился над гитарой, длинные каштановые волосы закрывают лицо.

– Девица, что ль? – вякнул какой-то хрен, и публика заржала.

Но Джулиан продолжал возиться с гитарой. У него лопнула струна, я даже думал, он на этом и закончит, просто слиняет потихоньку и бросит нас на растерзание толпы.

Но он не слинял. Зуб даю, я до сих пор вижу его так ясно, будто это было вчера, – его крупные руки, его часы, которые он просто обожал. Он посмотрел на циферблат, обвел взглядом паб, будто кого-то искал. Я еще подумал: «Кого он высматривает?» Знакомых у него там не было, насколько я знаю.

Народ заерзал в нетерпении. Да и ребята забеспокоились. Мы с Лесли обменялись взглядами: может, лучше ей принять огонь на себя и петь дальше?

Но тут Джулиан заиграл «Распростертое утро». А дальше «Облачный принц». На третьей или четвертой песне очередь дошла до «Праха обгоревшего дуба». Эту песню теперь знают благодаря альбому, а тогда ее никто и слыхом не слыхивал. Текст семнадцатого века, Томаса Кэмпиона. Я наткнулся на нее в архивах Сесил-Шарп-Хауса в начале года, но решил не использовать. Лес потом ругалась на меня, обвиняла в суеверности. Может, она и права.

Самое странное, что Джулиан вышел на нее самостоятельно, обнаружил в библиотеке Уайлдинг-холла. Я даже не подозревал, что там вообще есть библиотека, пока он мне не рассказал. Текст нашелся в одной старой книге, и, по словам Джулиана, та версия куда старше кэмпионовской, и слова чуть другие. На записи в саду он выбрал оригинал Кэмпиона.

Но тогда в пабе спел старую версию. Сочинил собственный мотив, призрачный и довольно жуткий. К сожалению, этот вариант мы так и не записали. Каждый из нас помнит, как Джулиан исполнял ту песню, но никто не сумел ее воссоздать, хоть мы и пытались. Еще как пытались.

Только он открыл рот и начал петь, как все замолкли. Не просто замолкли: наступила мертвая тишина. В жизни такого не видел. Точно стоп-кадр в кино. Никто не болтал, не шевелился. Никто даже не дышал. Уж я-то точно затаил дыхание на полминуты. Он будто нашептывал песню прямо в ухо.

И в тот вечер в «Корольке», я уверен, все это почувствовали. Джулиан словно пел лично для каждого, по отдельности; лишь его голос и несколько аккордов, повторяющихся снова и снова.

Закончив свою версию, он перешел к более известной:

Прах обгоревшего дуба три раза