Последний альбом - [26]

Во всяком случае, так дедушка рассказывал. Суеверным был, как и все местные. Детей в лес не пускали, особенно в сторону кургана. Если кто из ребят и отваживался, то только тайком от всех. А Джулиан Блейк на сам курган поднимался.

Старые привычки отмирают быстро. «Королек» теперь гастропаб. Мы с Барри туда частенько заглядываем.

Да, точно, о коммуне в старом поместье я от деда услышал. Кто-то еще сказал, что они музыканты, рок-группа. Такого я отроду не видывал. У нас даже граммофона не было. Только радиоприемник, и я слушал Би-би-си и субботние программы Джона Пила. Окошко во внешний мир.

Стать рок-фотографом я не помышлял, не ведал даже, что существует такая профессия. Камера у меня была: «Инстаматик», купленный как раз тем летом на накопленные. Жутко им гордился. У нас в школе работал фотоклуб, и я мечтал туда вступить. А для этого нужен фотоаппарат.

Снимать я в тот день вовсе не собирался. Том Харинг позвонил деду и попросил найти кого-нибудь в помощь ящики таскать из грузовика. Кабели, всякие такие штуки. Дед меня и подрядил. «Смотри, чтоб заплатили» – так он меня напутствовал, хотя мне было плевать на оплату. Не терпелось поглядеть на настоящих хиппи.

В последний момент прихватил с собой аппарат. Пленку я недавно купил и зарядил, там еще оставалась куча кадров. Наверное, решил, что как раз появится возможность поснимать. И появилась.

Приехал Том Харинг, забрал меня. Вежливый, обходительный. Отец в поле был, так Том с матерью познакомился.

Поехали в Уайлдинг-холл. Он меня спросил, слыхал ли я о его группе. Я соврал, что да, слыхал. А сам ни-ни. Когда прибыли, он меня со всеми перезнакомил. Единственный среди них, кто реально смотрелся как рокер, – Эштон Мурхаус. Борода, длинные космы, высокие сапоги, пиратская рубаха – всё как полагается.

Остальные тоже волосатики, но все равно выглядели как-то обыкновенно. Ненамного старше меня, дружелюбные и простые. Я даже разочаровался. Разве что Лесли Стенсл, вокалистка, показалась круче остальных. Шумная, суматошная, руками как мельница машет. Но тоже милая.

А вот кто настоящий чудик, так это Джулиан Блейк. Он мне показался снобом, хотя, возможно, просто накуренный был.

И меня просто потрясло, насколько он красивый. Насчет мужского и женского у меня тогда царила полная путаница. Тянуло к парням, но это был такой ужас, что я даже мыслей своих боялся. Про гомосексуализм я и не слыхал, а слова, которыми у нас описывали такую любовь, звучали кошмарно.

Так что, когда Джулиан пришаркал на кухню и сказал «Привет», я промямлил что-то невразумительное и уставился в пол. Там у них как-то странно пахло, точно в церкви. Только после той ночи с Джонатаном я сообразил, что это гашиш. Совсем невинным тогда был.

Лесли

Записывать в саду предложила я. Само напрашивалось, хотя Эштон и Уилл тащили всех в дом, в репетиционный зал. Тоже, в общем-то, логичный вариант. Единственное помещение в особняке, где не ощущалось давление истории. Там не было того мерзкого холодка, будто мы насильно вторглись в дом, как в остальных комнатах Уайлдинг-холла. Какой бы отпечаток мы ни оставили там, это уже была наша собственная история. А отметились мы там как следует. Надеюсь, до сих пор чувствуется.

Но денек выдался на славу, просто стыдно торчать взаперти. Цветов полный сад – до чего же красиво! Прямо картинка из книги сказок. Старые яблони, вишни в полном цвету, левкои, дельфинин, примулы… Даже нарциссы, хотя их время давно прошло. По-моему, там вообще царил свой климат: растения цвели когда вздумается. Старинная невысокая стена вокруг особняка раскрошилась, кирпичи местами осыпались, открывая проход на лужайку, которая заросла еще пуще сада. Эштон и Уилл нашли в каком-то сарае кривую древнюю косу и срезали высокую траву на пятачке перед домом, чтобы поставить аппаратуру. Микрофоны словно прямиком из Средневековья вылезали. Вот бы фоток побольше осталось.

Эштон

Обустройство площадки заняло не один час. Пришлось вырубить кусты, чтоб освободить место. Потом мы путались в кабелях питания и шнурах, протаскивая их по траве, установили усилители и микрофоны, поминутно цепляясь за ежевичные колючки и плети ползучих роз. Приволокли стулья из кухни и табурет от пианино для Джулиана. У курка выветриться не успела, что тоже не в помощь. Наконец все устаканили – и приступили.

Чего тут долго разоряться, альбом у вас есть, просто послушайте. Но помню, что в тот день нас всех будто околдовали. Мы играли чуть не до заката, но в саду не стало темнее, вокруг струился золотистый свет. Волшебный час, как киношники говорят. Том прихватил в деревне подростка, Билли Томас мальчонку звали. Я даже не знал, что у него с собой фотокамера, пока он не метнулся за ней в кабину и не примчался обратно по траве с объективом наперевес. Наснимал полную катушку пленки, в основном когда мы уже перестали играть и слонялись вокруг под впечатлением.

Эти фото пошли на обложку альбома и вкладыш. Билли их сделал не раньше осени, так что мы их, понятно, увидели не сразу. Неплохие снимки для такого зеленого пацана, не ожидал. Не совершенство в техническом смысле, но в них есть свой шарм, скажите? Девчонка… Ну, хрен знает, у меня нет объяснения. Да и ни у кого нет.