Последний аккорд - [17]

Пора вспомнить и о Шамси — наверно, вы хотите спросить, куда он делся? Почему они не выдавали Сару за него. Да, он хотел ее руки, но в 1913 году уехал в Стамбул и не возвращался оттуда несколько лет. Говорят, боялся тоже царской охранки — в отличии от Махир-бека он числился в списке «националистов» и смог вернуться только после февраля 1917 года. Вот тогда то и заговорили о женитьбе. Мать Сары не хотела — она думала о более богатом зяте, который в это трудное время смог бы обеспечить дочку. А Шамси со своим нестабильным статусом пантюркиста не подходил для этой роли. Однако, после смерти Ашур-бека выдать Сару за богатого отпрыска было трудно. Да и Сара была девушка с характером. Она заявила матери, что не согласиться выйти замуж только ради того, чтобы иметь человека с кошельком. Ей нужен любящий человек, который соответствовал бы ее уровню. Вот так… прибыла эмансипация.

Так что, мать согласилась, в конце концов, с выбором Сары. В середине 1917 года наскоро сыграли свадьбу.

Ну а что обо мне — Сара переезжала, и я терял своего… как бы правильно выразиться… Игрока? Нет совсем не то. Музыканта? Ближе к истине, но Сара вообще-то не было профессиональным музыкантом. Ученика? Я-то вообще ее не учил. Как же определить ее связь со мной… А вообщем-то все наоборот — я для нее инструмент. А она для меня. Не знаю, у машины есть водитель, у парохода штурман. А у пианино — возвращаемся к игроку?

Это я от хандры все о глупостях думал. Сара ушла, и в этой квартире стало пусто…

В 1917 году в Баку, после Февральской революции, свергнувшей царя и установившей Временное правительство, сложилось двоевластие. Одновременно действовали два органа — Исполнительный комитет общественных организаций (местный орган Временного правительства) и Совет рабочих депутатов (орган большевиков). Махир примкнул к последним в составе тюркских коммунистов от партии «Гуммет». Он продолжал свято верить в большую революцию. Шамси же, принадлежавший к партии «Мусават», выступавшей за этническую автономию, хоть и не был членом Исполкома временного правительства, но активно участвовал в политической жизни.

В то время как для меня жизнь абсолютно затихла, на улице в Баку события развивались бурно. В ноября 1917 года, как известно, большевики захватили власть с Санкт-Петербурге, Почти в то же самое время власть в Баку перешла в руки большевиков. Но их власть не распространялась за пределы города. Махир-бек приходил домой довольный и сильно возбужденный. Через пару дней пришел к нему Шамси с Сарой и он стал кричать на них:

— Я вам говорил! Никто не верил! Свершилось чудо… Скоро наступит власть совсем иного толка… Это будет новая страна…

— Пока я вижу, что русские революционеры и Шаумян[1] контролируют город, — отвечал спокойно Шамси. — Вот соберется учредительное собрание — и все встанет на свои места.

Учредительное собрание как было созвано в Санкт-Петербурге, так и было распущено вскоре большевиками. Оно им не понравилось, так как они оказались там в меньшинстве.

Впереди нас ждали драматические события. Меня же волновал вопрос — кто будет на мне играть? Продадут ли меня?

23 февраля в Тифлисе состоялось учредительное собрание Закавказского сейма — органа, который должен был управлять этим краем Российской империи. Махир и Шамси уехали в Тифлис представлять соответственно партию «Гуммет» и «Мусават». Сара, в отсутствии Шамси, временно переехала обратно в родной дом. В Баку было неспокойно.

В доме вновь зазвучала музыка. Сара играла Брамса — и это было символично. Это была грусть — грусть по старому Баку, по вечеринкам и балам богатых нефтепромышленников, торговцев, банкиров и прочих магнатов. Будущее подступало, и старый Баку вскоре исчезнет.

После Брамса Сара сыграла Дебюсси. До этого мне никогда не приходилось слышать музыку этого французского композитора. Чудесно! Это было что-то новое и одновременно очень знакомое. В его музыке звучали мотивы французских клавесинистов — я вспомнил магазин, где я пребывал после своего первого хозяина Драгунского и беседы там с французским клавесином. Когда Сара играла его прелюдии для фортепиано, сразу возникало какое-то легкое ощущение, какие-то колоритные европейские пейзажи, представлялся какое-то медленный парный танец среди сказочного окружения. И было интересно, где Сара научилась его мелодиям. Наверно в доме Шамси тоже был пианино. (Нет, не ревную…)

Вся эта идиллия короткого месячного пребывания Сары вскоре прервалась. Шамси и Махир вернулись и Сара отбыла обратно домой.

В марте в Баку стало совсем напряженно. Большевики во главе со Степаном Шаумяном, поддерживаемые армянскими националистическими революционными отрядами, хозяйничали в Баку, что вызывало большое недовольство местных тюрок. Одновременно, старая царская гвардия с одной стороны, меньшевики и прочие политические движения с другой, были также недовольны самовольным захватом власти большевиками. Но они также отнюдь не желали прихода к власти азербайджанцев во главе с «Мусаватом». Короче, я не совсем разбирался в тонкостях политической борьбы, но из разговоров Махира понимал, что все были против всех.