Последние ворота Тьмы - [25]

Перед ним простерся обширный пустырь, испещренный пирамидками надолбов. Он упирался в канал с темной от глубины зеленоватой водой и отвесными железобетонными бортами высотой метров в пять. Вдоль него тянулся бесконечный ряд темных, почти кубических башен с бронированными полукруглыми эркерами, а ближе и чуть слева вздымалась группа других темных башен, очень высоких и плоских, в скругленных вертикальных уступах. Все эти здания были в дождевых потеках, давно заброшенные и явно очень старые, но Лэйми ощутил несомненный вкус исходившей от них вполне реальной опасности.

Окружавшие Башню чудовищные столбы пара расплывались нависшим над миром плотным сводом туч. Даже издали впечатлявшие, вблизи они уже начали пугать — они были столь плотные, что свет далеких сияющих облаков, обтекая, серебрился на них, в то время как их сердцевины оставались непроницаемо-темными. Даже сквозь гул поездов и гудки пробивался глухой рев горячей воды, рушившейся в чудовищных подземных градирнях. Где-то между ними и каналом высоко в небо поднималась стена блекло-фиолетового мерцания. Лэйми не без труда узнал силовое поле — даже в Хониаре технология их создания так и не стала промышленной. За этой стеной виднелись глянцево-черные массивы, словно отлитые из обсидиана — они были похожи на надгробные плиты высотой метров в восемьдесят. Если Охэйо не ошибся в своих рассуждениях, они видели идемитные блоки — отлитые из монокристаллического карбида кремния, неуничтожимые матрицы с навечно впечатанными в них узлами силовых полей — творения скорее магии, чем техники, потому что само существование «постоянных силовых магнитов» нарушало пару физических законов. Люди не умели создавать таких вещей — ни в прошлом, ни теперь — и оставалось лишь предположить, что Башню оградили сами Строители Мааналэйсы. Судя по тому, что вся её территория была окружена бункерами и фортами, в нее не только ВХОДИЛИ. Что-то должно было и ВЫХОДИТЬ — причем, такое, что вся местность была укреплена на много километров вокруг. Но даже это, очевидно, не спасало и потребовалось вмешательство Извне, чтобы прекратить вторжения. Это означало также, что в Башню они не попадут — и Лэйми помотал головой, а потом перевел взгляд.

Слева, совсем рядом с мостом, стояло высокое двухэтажное здание, по виду невероятно древнее. Красный кирпич его стен уже потемнел и начал осыпаться, вдоль верхней их кромки разрослась трава. Его окружала такая же древняя трехметровая кирпичная ограда — двор за ней зарос так дико, словно там никогда не ступала нога человека. У фундамента здания выросли клены, столь старые, что их ветки лежали на низкой железной крыше, рыжей от опавших листьев и мха. Узкие арочные окна были забелены и забраны ржавыми решетками. В них горел свет, но видно ничего не было — казалось, что изнутри здание заполнено мутной, желтовато светящейся мглой.

Внимание Лэйми привлекло одно из окон-колодцев подвала — утонувшее в сумраке зарослей и такое же закрашенное, но через открытую фрамугу был виден клочок пола. На нем лежал мальчишка лет четырнадцати — собственно, он видел только его голую худую спину и стриженый темноволосый затылок. Его кожа, залитая ярким, безжизненным светом, очень резко выделялась на грязно-коричневом кафеле. Мальчишка замер совершенно неподвижно, словно нарисованный и Лэйми далеко не сразу понял, что он не дышит. В ушах у него зазвенело — в Мааналэйсе ему ещё не доводилось видеть мертвых людей и он старался убедить себя, что ему просто кажется… вот только что-то не получалось. Он понимал, что видит сумасшедший дом или тюрьму самого гнусного пошиба — может быть, даже не существующую официально — и его охватил одновременно страх и стыд. Страх был вполне объясним — если бы охранники этого места заметили их и поняли, на что они смотрят, они бы просто исчезли, совершенно бесследно. Но стыд был куда более мучительным — вот он, сильный, здоровый парень, свободный, как ветер, стоит между землей и грозовыми небесами — а всего метрах в двадцати от него лежит мертвый, замученный подросток — и никому нет до этого дела. Он сам и Охэйо тоже были в Пауломе, в сущности, никем — любой встречный полицейский мог на вполне законных основаниях упечь их не только в тюрьму, но и вообще куда угодно — и ему совсем не нравилась мысль, что там сейчас мог бы лежать и он.

Лэйми не представлял, что ему делать дальше — то есть, совершенно — и испуганно вздрогнул, заметив человека, стоявшего у основания лестницы. Он был такой же бледный и черноволосый, как мертвец — но его блестящие волосы лохматой гривой падали на плечи, а стройная фигура вовсе не казалась костлявой. Это был Охэйо, разумеется — Лэйми с удивлением понял, что все остальные уже давно спустились вниз. Менее всего он ожидал, что не сможет узнать друга, однако ничуть не удивился: странное в Пауломе происходило так часто, что он незаметно привык к нему.

Теперь торчать наверху этой лестницы было уже просто опасно — Лэйми кубарем скатился по ней, рискуя полететь вверх тормашками и свернуть шею. Он не успел затормозить и буквально налетел на Лэйит, обнял её и зажмурился, чувствуя сильное теплое тело девушки, её ровно бьющееся сердце, её жесткие ладони на своих плечах — ладони, которые вдруг решительно отстранили его. Пару секунд они смотрели в глаза друг другу. Глаза у Лэйит были ярко-синие, большие и длинные — но красивое, словно вырезанное из безупречного базальта лицо — неулыбчивым и хмурым. Она, несомненно, тоже видела это — и Лэйми был рад, что не нужно ничего объяснять.