Последние истории - [50]
В путешествиях у них сложились свои привычки. Из многоцветия вывесок и реклам они быстро научились выхватывать взглядом простой знак «Макдоналдса» — единственного места, где сын соглашался перекусить. Желтые фонтаны, извергающиеся из крыш, вознесенные на столбы при бензоколонках, сулившие удовлетворение. Кондиционеры, мурашки на вечно обнаженных руках и ногах, уютное воспоминание о зиме, холоде. Знакомый запах без экзотических примесей.
Мальчик всегда заказывал одно и то же, и каждый раз с неизменным энтузиазмом. Тяга к привычному. Куриное мясо, картофель-фри, соус и кола. Мать смотрела, как он ест. Здешние гамбургеры ничем не отличались от тех, что подают во Франкфурте или Варшаве. Даже на прямом как стрела японском шоссе было то же самое. В Малайзии знаки «Макдоналдса» взвивались над джунглями — волшебные оазисы, чудесные колодцы, исполняющие желания. Мальчик всегда замечал их первым — словно сказочный герой, которого ведут к цели приметы.
Молчаливый малаец подливал им воду. Ныряльщики уже покуривали, громко перешучиваясь и вольготно раскинувшись на стульях. Вид у ребят был довольный, словно грядущие подводные картины обещали вожделенный покой. Потом они один за другим направились к бильярду, куда с тоской поглядывал и мальчик. В конце концов он присоединился к ним, а мать попросила чаю. Официант скрылся, она пересела на тахту, обтянутую коричневой клеенкой, которая изображала кожу.
Она взяла со стола вполне прилично сделанный буклет — на мелованной бумаге, испещренный фотографиями с видами моря, пальм и пляжа; пригодится для путеводителя. Здесь эти картинки не производили впечатления, казались очевидными. Там, в стране зимы, они наверняка будут восприниматься как воплощение реликтового рая. Она узнала склон с домиками и ресторан.
Остров выглядел небольшим. Конусообразный — вероятно, бывший вулкан, что вынырнул из моря, изрыгая лаву, отчего вокруг образовались мелкие заливы и рифы. На карте в буклете Майка отель, вопреки реальности, занимал непропорционально много места. Овальная береговая линия заканчивалась на востоке длинными щипцами залива, оберегавшими эту часть острова от внезапных перемен морского настроения. Несколько нарисованных домиков и название — здесь была еще какая-то рыбацкая деревушка, хотя верилось в это с трудом. Проложенный красным пунктиром прогулочный маршрут — по периметру. Внутри — гладкий зеленый цвет, не тронутый ни буквой, ни рисунком. Остров, оказывается, существовал только по краям.
Вторая карта изображала небольшой архипелаг — десяток островов, в основном небольших, скалистых и необитаемых. Только два из них цивилизованные (так выразился хозяин: «цивилизованные») — остров Майка и второй, самый крупный и самый роскошный. Сейчас, ночью, она видела его со своего места. Очерченный огнями — одни были геометрически выстроены вдоль фасадов двух огромных современных отелей, другие — хаотические, мерцающие, раскачивающиеся; наверное, пристань.
Через некоторое время появился хозяин, этот Майк, и бесцеремонно подсел к ней на краешек дивана.
— К сожалению, чая у нас тут нет. Никто не заказывал, я и перестал возить с материка. Сезон уже кончается. Но я могу подать кофе. А чай завтра велю привезти. Скажите, какой вы любите, черный или зеленый? Китайский или индийский?
Она сказала, что черный, китайский. Хозяин улыбнулся. Минутку помолчал.
— А мальчик — сколько ему лет?
— Одиннадцать.
— Похож на девочку. Волосы длинные.
Она спросила про огни, которые, казалось, плыли по воде — далекие, едва различимые.
— Это пароход с туристами. Видите отели на острове? Там есть бассейны и кондиционеры.
Он сказал, что корабль заходит туда раз в три дня. Привозит одних пассажиров и забирает других. Потом как можно медленнее, самым кружным путем плывет в сторону Сингапура. Это все из-за казино. Чтобы было побольше времени насладиться запретным плодом. В Сингапуре азартные игры — вне закона.
Ночью она почти не спала. Остров шумел. Откуда-то сверху доносилось чавканье, печальный плач ночных птиц. Женщина засыпала на несколько мгновений, потом просыпалась от внезапного топота, шелеста, пробежек трусцой по крыше домика. Прямо под ухом раздался треск, словно очередь из игрушечного автомата. Она в испуге села, звук убежал по стене и замер. Она зажгла свет и, преисполнившись вдруг отвращением, принялась осматривать свое разгоряченное полуобнаженное тело. Насекомые, ящерицы, скорпионы. Прикосновения стремительных конечностей. Беззащитность спящего, детский страх перед уховерткой.
Мальчик спал в одних трусиках, раскрывшись — тонкая простыня была как тяжелое одеяло. Кожа блестела, казалось, от нее исходит пар. Дыхание навязывало ритм темноте, попрятавшейся по углам от поддельного света маленькой лампы.
Она закурила сигарету, но слишком густой воздух не хотел смешиваться с дымом, было трудно дышать. Краем глаза заметила какое-то движение на стене, но не успела повернуть голову — там уже ничего не было. Ничего, но на сетчатке все же отпечаталась какая-то картинка, смутная, размытая. Неизвестно что. Ничто.
Она достала из рюкзака первую попавшуюся книгу, одну из тех нескольких, что таскала с собой по миру. Спокойный рассказ о северном городе, вечно влажном, дождливом, холодном, ветреном. Улицы выходили там прямо на каналы, соединяющие город с морем, набережные поскрипывали от брошенных на произвол судьбы портовых кранов, стук шагов отдавался на блестящем обледеневшем тротуаре. Она начала читать с середины, лишь бы остановить на чем-нибудь взгляд, отвлечься от ночи — ведь повесть эту она уже знала. И, читая, поняла, что ей нет дела до рассказывавшейся в книге истории. Значение имело скорее обилие хорошо знакомых предметов, серебряных ложечек, латунных водопроводных кранов, фарфоровых чашек — благодаря им она постепенно успокаивалась.
Ольга Токарчук — один из любимых авторов современной Польши (причем любимых читателем как элитарным, так и широким). Роман «Бегуны» принес ей самую престижную в стране литературную премию «Нике». «Бегуны» — своего рода литературная монография путешествий по земному шару и человеческому телу, включающая в себя причудливо связанные и в конечном счете образующие единый сюжет новеллы, повести, фрагменты эссе, путевые записи и проч. Это роман о современных кочевниках, которыми являемся мы все. О внутренней тревоге, которая заставляет человека сниматься с насиженного места.
Ольга Токарчук — «звезда» современной польской литературы. Российскому читателю больше известны ее романы, однако она еще и замечательный рассказчик. Сборник ее рассказов «Игра на разных барабанах» подтверждает близость автора к направлению магического реализма в литературе. Почти колдовскими чарами писательница создает художественные миры, одновременно мистические и реальные, но неизменно содержащие мощный заряд правды.
Между реальностью и ирреальностью… Между истиной и мифом… Новое слово в славянском «магическом реализме». Новая глава в развитии жанра «концептуального романа». Сказание о деревне, в которую с октября по март НЕ ПРОНИКАЕТ СОЛНЦЕ.История о снах и яви, в которой одно непросто отличить от другого. История обычных людей, повседневно пребывающих на грани между «домом дневным» — и «домом ночным»…
Лауреат Международного Букера Ольга Токарчук коллекционирует фантазии. В нашу серую повседневность она, словно шприцем, впрыскивает необъяснимое, странное, непривычное. Мороки из прошлого и альтернативное настоящее не поддаются обычной логике. Каждая история – мини-шедевр в духе современной готики.«Диковинные истории» – собрание причудливых рассказов, где каждая история – окно в потустороннее.
Сборник историй по циклу Адепты Владыки. Его можно читать до истории Бессмертного. Или после неё. Или же вообще не читать. Вам решать!
Не успел разобраться с одними проблемами, как появились новые. Неизвестные попытались похитить Перлу. И пусть свершить задуманное им не удалось, это не значит, что они махнут на всё рукой и отстанут. А ведь ещё на горизонте маячит необходимость наведаться в хранилище магов, к вторжению в которое тоже надо готовиться.
Бабур — тимуридский и индийский правитель, полководец, основатель государства Великих Моголов (1526) в Индии. Известен также как поэт и писатель.В романе «Бабур» («Звездные ночи») П. Кадыров вывел впечатляющий образ Захириддина Бабура (1483–1530), который не только правил огромной державой, включавшей в себя Мавераннахр и Индию, но и был одним из самых просвещенных людей своего времени.Писатель показал феодальную раздробленность, распри в среде правящей верхушки, усиление налогового бремени, разруху — характерные признаки той эпохи.«Бабур» (1978) — первое обращение художника к историческому жанру.
Действие романа "Всё изменяет тебе" происходит в 1830-е годы в Уэльсе. Автор описывает историю рабочего движения в Англии. Гвин Томас мастерски подчеркивает типичность конфликта, составляющего стержень книги, равно как и типичность персонажей - капиталистов и рабочих.
Николай Дежнев закончил первую редакцию своего романа в 1980 году, после чего долго к нему не возвращался — писал повести, рассказы, пьесы. В 1992 году переписал его практически заново — в окончательный вариант вошел лишь один персонаж. Герои романа выбрали разные жизненные пути: Евсей отдает себя на волю судьбы, Серпина ищет почестей и злата на службе у некоего Департамента темных сил, а Лука делает все, чтобы приблизить триумф Добра на Земле. Герои вечны и вечен их спор — как жить? Ареной их противостояния становятся самые значительные, переломные моменты русской истории.
Збигнев Крушиньский обладает репутацией одного из наиболее «важных», по определению критики, писателей поколения сорокалетних.«На суше и на море» — попытка отображения реалий сегодняшней польской жизни через реалии языка. Именно таким экспериментальным методом автор пробует осмыслить перемены, произошедшие в польском обществе. В его книге десять рассказов, десять не похожих друг на друга героев и десять языковых ситуаций, отражающих различные способы мышления.
Павел Хюлле — ведущий польский прозаик среднего поколения. Блестяще владея словом и виртуозно обыгрывая материал, экспериментирует с литературными традициями. «Мерседес-Бенц. Из писем к Грабалу» своим названием заинтригует автолюбителей и поклонников чешского классика. Но не только они с удовольствием прочтут эту остроумную повесть, герой которой (дабы отвлечь внимание инструктора по вождению) плетет сеть из нескончаемых фамильных преданий на автомобильную тематику. Живые картинки из прошлого, внося ностальгическую ноту, обнажают стремление рассказчика найти связь времен.
Анджей Стасюк — один из наиболее ярких авторов и, быть может, самая интригующая фигура в современной литературе Польши. Бунтарь-романтик, он бросил «злачную» столицу ради отшельнического уединения в глухой деревне.Книга «Дукля», куда включены одноименная повесть и несколько коротких зарисовок, — уникальный опыт метафизической интерпретации окружающего мира. То, о чем пишет автор, равно и его манера, может стать откровением для читателей, ждущих от литературы новых ощущений, а не только умело рассказанной истории или занимательного рассуждения.
Войцех Кучок — поэт, прозаик, кинокритик, талантливый стилист и экспериментатор, самый молодой лауреат главной польской литературной премии «Нике»» (2004), полученной за роман «Дряньё» («Gnoj»).В центре произведения, названного «антибиографией» и соединившего черты мини-саги и психологического романа, — история мальчика, избиваемого и унижаемого отцом. Это роман о ненависти, насилии и любви в польской семье. Автор пытается выявить истоки бытового зла и оценить его страшное воздействие на сознание человека.