Последние грозы - [23]

Штурман вначале решил соблюсти условия. Так продолжалось верных полсуток. Но шхуну сносило к берегу, и в конце концов к ней подошел сторожевой катер. Штурман без утайки рассказал все дежурному офицеру, после чего катер устремился не в погоню за советским истребителем, а в Феодосию. Через несколько часов всю береговую охрану привели в готовность.

И конечно же были высланы два миноносца на поиски советского истребителя, который рано или поздно должен-таки подойти к берегу.

Всего этого не знали Папанин и его друзья. Командир особого отряда ломал голову над тем, как поступить с пленными. Кто-то предложил пустить их в «расход», так как оставлять на берегу нельзя: наведут беляков на след. Брать с собой тоже вроде глупо: два лишних рта.

Пленников вывели на верхнюю палубу.

— Помогайте разгрузке, — сказал Папанин. — А там видно будет. Если ваши не выполнили уговор — каюк!

Это была уже вторая ночь, как истребитель находился в море. Папанин решил высадить десант в том самом месте, что и в прошлый раз: возле Капсихора. Связаться с крестьянами, а потом уж двинуться на соединение с Мокроусовым. Главное: забраться незамеченными в ущелье! Катер конечно же придется затопить на неглубоком месте, чтоб потом можно было легко поднять…

Выгрузка заняла много времени. Приходилось стоять по горло в холодной штормовой воде и передавать ящики с рук на руки. Волны сбивали с ног, тянули на дно.

Истребитель стоял под прикрытием скалы, с моря его трудно было заметить. Тьма кромешная.

Кто-то крикнул:

— Полундра! Сигнальные огни…

Вынырнув из-за мыса, параллельно берегу шел сторожевой корабль. Прожекторные лучи то упирались в воду, то прыгали со скалы на скалу.

— Ищут! Значит, навели-таки… Молитесь своему богу, контра! — произнес кто-то из десантников.

Пленники, поняв, что терять им нечего, с воплями выскочили из воды на берег и побежали в разные стороны.

Догнать не удалось: оба исчезли, растворились в темноте.

— Раззявы… — ворчал Вишневский. — Хорошо, хоть пальбу не открыли.

Миноносец, по всей видимости не заметив ничего подозрительного, двинулся в направлении Алушты и вскоре исчез. Все вздохнули с облегчением.

Пройдет целая эпоха, несколько эпох, когда седой Папанин остановится в стороне от шоссе у памятного знака с фигурой десантника. Прищурив от солнечного блеска слезящиеся глаза, прочтет на пьедестале надпись: «На этом месте в августе — ноябре 1920 года высаживались десантные группы во главе с В. А. Мокроусовым и И. Д. Папаниным для организации партизанской борьбы в Крыму. Политруком одной из групп был советский писатель Всеволод Вишневский».

9

Поезд командующего медленно пробивался из Харькова в Мелитополь, где Фрунзе наметил расположить свой полевой штаб. Отступая, белые взорвали все железнодорожные мосты, даже мостики через ручьи и канавы, ремонтные отряды не успевали их восстанавливать. Остовы сгоревших зданий, опрокинутые составы, вывороченные шпалы с рельсами, разрушенные водокачки и водохранилища… Ремонтники насчитали двести взорванных мостов. И хотя белые отступали в панике, разрушения производились планомерно, по всей видимости, специальными отрядами, имевшими задание оставлять позади себя «мертвую зону». От хуторов Лютя и Ярошина осталась груда развалин. Вода в колодцах оказалась отравленной. На станции Сокологорное пылали десятки поездов с аэропланами и боеприпасами, рвались снаряды и авиационные бомбы. Жуткое впечатление производили подожженные составы с живым скотом и хлебом.

Перед Александровском Фрунзе пришлось бросить поезд и пересесть на автомобиль. Весь железнодорожный путь от Александровска до Мелитополя был разрушен. Его торопились восстановить, так как возле Александровска застряли платформы с тяжелой артиллерией. Автомобиль объезжал песчаные холмы — кучугуры, застревал «по уши» в осенней грязи, преодолевая завалы. Глядя на разрушения, произведенные врангелевцами, на изрытые поля, на сотни павших лошадей — вся степь была покрыта конскими трупами, — проводник из местных, поджарый дедок с роскошными белоснежными усами, нависающими над голым подбородком, со злой задумчивостью произнес:

— Цих бишеных собак треба поить настоем из ржавого жализа: кажут, помогае от бишенства…

Окружить и уничтожить Врангеля в Таврии с ходу не удалось.

Тогда Фрунзе решил создать мощную ударную группу войск, которая была бы в силах отрезать врангелевцам пути отступления из Таврии в Крым и одновременно продвинуться на восток и разбить резервы барона в Мелитополе.

Фрунзе разъезжал на своем автомобиле по всему фронту, по железнодорожным пунктам, стремясь ускорить продвижение эшелонов с воинскими частями и вооружением. Не хватало винтовок и пулеметов. Особенно плохо было с продовольствием, фуражом и обмундированием. Надвигалась зима, а целые бригады ходили в рваной обуви, в поношенных и заплатанных гимнастерках. В конце концов ему удалось достать пятьдесят бронеавтомобилей. На весь фронт!

А Первая Конная все еще одолевала свои семьсот верст. По дороге ей то и дело приходилось отбивать наскоки кулацко-националистических банд; продвигались через сожженные селения, и негде было достать фуража для коней, продовольствия для личного состава. Четыре кавдивизии, несколько отдельных кавбригад и автобронеотрядов, три авиаотряда и еще какие-то части, три бронепоезда и авиапоезд — вот что такое Первая Конная.