Последние Горбатовы - [121]
Ее терзала бессильная злоба, ее давила тоска, ей дышать было нечем.
«Что же он пропал! Воды, воды!» — с мучением думала она… Вот чьи-то шаги неподалеку. Но это не он. В зимний сад вошел высокого, даже чересчур высокого роста мужчина под руку с дамой. Они о чем-то оживленно говорили.
Софи вгляделась — и стиснула зубы.
Да ведь это сестра, Мари, под руку с уродом Барбасовым! Он и здесь… он теперь всюду!
Они ее не заметили.
Показался Владимир с водою. Она жадно выпила и несколько мгновений сидела, переводя дыхание.
— Софи, милая, если тебе дурно, уедем, я отвезу тебя домой! — сказал Владимир.
Она уже была готова согласиться, ей так хотелось уйти куда-нибудь, скрыться, дать волю душившим ее слезам, душившей ее злобе. Но она сейчас же и очнулась.
— Нет, — ответила она брату, — merci, je me sens mieux… [82] иди, оставь меня… иди же, иди… с какой стати обращать на себя внимание!..
Он прошел в залу. Она остановилась, собираясь с мыслями. В ней поднялась вся ее гордость, все ее самолюбие. Еще недоставало, чтобы кто-нибудь заметил ее тоску, ее отчаяние.
«Я больна, — думала она, — и в самом деле больна!.. Мне надо полечиться, надо освежиться от всего этого… Я уеду за границу, теперь самое время… кого-нибудь возьму с собой, найду… Да вот напишу нашей гувернантке-баронессе… Она свободна, она с радостью поедет со мной. А там, может быть, что-нибудь еще и встретится!..»
И, впустив в себя этот тонкий луч надежды, она гордо подняла голову. Вдруг сзади нее, за широкими листьями тропических растений, раздался голос Маши:
— Разве я говорю нет… я говорю только: не торопитесь… Разве вы не согласны со мною?
— Марья Сергеевна, я так счастлив, я согласен на все… Но видите, мне кажется, я брежу, мне не верится этому счастью, — говорил Барбасов.
Они очутились перед Софи, и оба растерянно и испуганно на нее взглянули. Она не сказала им ни слова, смерила их презрительным взглядом и, гордо подняв голову, вышла из зимнего сада. Они стояли несколько мгновений смущенные, как пойманные дети. Но вдруг взглянули друг на друга и весело, громко рассмеялись…
А в зале толпа оживленно, но сдержанно шумела, подобно пчелиному рою. И среди этой толпы выделялось своей странностью бледное и прекрасное лицо Николая Владимировича. Он один не принимал никакого участия в общем оживлении. Он был всем чужой, и от него полупочтительно сторонились. Сам он чувствовал себя в этой толпе очень нехорошо. Она для него имела иной смысл, чем для каждого из составлявших ее. Он видел здесь не только собрание людей, не знакомых ему и неинтересных людей, а чувствовал каждого из них, каждый представлялся ему окруженным своей собственной атмосферой, и некоторые из этих атмосфер, когда он к ним приближался, производили на него болезненное впечатление… Так ему, по крайней мере, казалось… Глядя на человека, он видел в нем нечто особенное, чего не видели другие. Он читал его мысли, понимал его ощущения… Так ему, по крайней мере, казалось… И эти разнородные, бесконечно различные атмосферы, мелькавшие перед ним, и эти читаемые им мысли и чувства время от времени заставляли его вздрагивать, сдвигали его губы в презрительную усмешку. По временам он, взглянув на кого-нибудь, тихонько вздыхал…
С каждой минутой ему становилось тяжелее и тяжелее.
«И это люди! — думал он, — и это люди!»
— Дя-дя! — раздался у его уха таинственный шепот. — В-вам-то я могу шкажать, я решил, я ражведушь с шделаю швадьбу еще лучше этой!
— Хорошо, Коля! — с печальной улыбкой ответил Николай Владимирович.
Он уже не в силах был здесь оставаться. Он отыскал новобрачных, простился с ними и уехал.
XXX. ЧТО ОСТАЛОСЬ
Неизвестно, привела ли бы Софи в исполнение свое намерение «совсем уехать», если бы не заставили ее окончательно решиться на это два «позорных» обстоятельства. Первое из них была женитьба Владимира на Груне.
Он вышел в отставку, женился и уехал в Горбатовское. Но все же у него нашлось еще настолько совести, по мнению Софи, чтоб не настаивать на разных несообразностях, не требовать, чтобы она, Софи, унижалась.
«Cette créature» [83], забравшая его в руки и совсем погубившая, не показалась у них в доме. Они обвенчались тихонько и уехали. Конечно, от этого не было легче, «позор» оставался тем же; но все-таки Софи казалось, что брат ее хотя и совсем тряпка, хотя и никакого нет извинения его ужасному поступку, но он, очевидно, сознает себя виноватым, сознает, что этой créature не место под одним кровом с его сестрою, с его теткой.
А вот у Маши так уж совсем не оказалось никакой совести. Она без всякого стыда объявила во всеуслышание, что «этот неприличный Барбасов» сделал ей предложение и она приняла его. Возмутительнее же всего было то, что никто даже и не поразился ее выбором — никто, и меньше всего Марья Александровна. Она сама была без ума от этого урода и отнеслась к решению Маши с полной благосклонностью, как будто так должно и быть. Но не могла же Софья Сергеевна присутствовать на этой постыдной свадьбе.
Со свадьбой не спешили, но Барбасов бывал в доме в качестве жениха. И Софья Сергеевна, быстро собравшись, списалась со своей бывшей гувернанткой, уехала в Москву и с нею вместе отправилась в заграничное путешествие…
Всеволод Соловьев (1849–1903), сын известного русского историка С.М. Соловьева и старший брат поэта и философа Владимира Соловьева, — автор ряда замечательных исторических романов, в которых описываются события XVII–XIX веков.В третий том собрания сочинений вошел роман "Сергей Горбатов", открывающий эпопею "Хроника четырех поколений", состоящую из пяти книг. Герой романа Сергей Горбатов - российский дипломат, друг Павла I, работает во Франции, охваченной революцией 1789 года.
Всеволод Соловьев (1849–1903), сын известного русского историка С.М. Соловьева и старший брат поэта и философа Владимира Соловьева, — автор ряда замечательных исторических романов, в которых описываются события XVII–XIX веков.В шестой том собрания сочинений включен четвертый роман «Хроники четырех поколений» «Изгнанник», рассказывающий о жизни третьего поколения Горбатовых.
Всеволод Соловьев (1849–1903), сын известного русского историка С.М. Соловьева и старший брат поэта и философа Владимира Соловьева, — автор ряда замечательных исторических романов, в которых описываются события XVII–XIX веков.В пятый том собрания сочинений вошел роман «Старый дом» — третье произведение «Хроники четырех поколений». Читателю раскрываются картины нашествия французов на Москву в 1812 году, а также причастность молодых Горбатовых к декабрьскому восстанию.
Всеволод Соловьев (1849–1903), сын известного русского историка С.М. Соловьева и старший брат поэта и философа Владимира Соловьева, — автор ряда замечательных исторических романов, в которых описываются события XVII–XIX веков.В четвертый том собрания сочинений включен "Вольтерьянец" - второй роман из пятитомной эпопеи "Хроника четырех поколений". Главный герой Сергей Горбатов возвращается из Франции и Англии. выполнив дипломатические поручения, и оказывается вовлеченным в придворные интриги. Недруги называют его вольтерьянцем.
Во второй том исторической серии включены романы, повествующие о бурных событиях середины XVII века. Раскол церкви, народные восстания, воссоединение Украины с Россией, война с Польшей — вот основные вехи правления царя Алексея Михайловича, прозванного Тишайшим. О них рассказывается в произведениях дореволюционных писателей А. Зарина, Вс. Соловьева и в романе К. Г. Шильдкрета, незаслуженно забытого писателя советского периода.
Всеволод Соловьев так и остался в тени своих более знаменитых отца (историка С. М. Соловьева) и младшего брата (философа и поэта Владимира Соловьева). Но скромное место исторического беллетриста в истории русской литературы за ним, безусловно, сохранится.Помимо исторических романов представляют интерес воспоминания.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Творчество Владимира Бараева связано с декабристской темой. Ом родился на Ангаре, вырос в Забайкалье, на Селенге, где долгие годы жили на поселении братья Бестужевы, и много лот посвятил поиску их потомков; материалы этих поисков публиковались во многих журналах, в местных газетах.Повесть «Высоких мыслей достоянье» посвящена декабристу Михаилу Бестужеву (1800–1871), члену Северного общества, участнику восстания на Сенатской площади 14 декабря 1825 года. Действие развивастся в двух временных пластах: прошлое героя (в основном события 14 декабря 1825 года) и его настоящее (Сибирь, 1857–1858 годы).
Книга британского писателя и журналиста Р. Уэста знакомит читателя с малоизвестными страницами жизни Иосипа Броз Тито, чья судьба оказалась неразрывно связана с исторической судьбой Югославии и населяющих ее народов. На основе нового фактического материала рассказывается о драматических событиях 1941-1945 годов, конфликте югославского лидера со Сталиным, развитии страны в послевоенные годы и назревании кризиса, вылившегося в кровавую междоусобицу 90-х годов.
Александр Филонов о книге Джона Джея Робинсона «Темницы, Огонь и Мечи».Я всегда считал, что религии подобны людям: пока мы молоды, мы категоричны в своих суждениях, дерзки и готовы драться за них. И только с возрастом приходит умение понимать других и даже высшая форма дерзости – способность увидеть и признать собственные ошибки. Восточные религии, рассуждал я, веротерпимы и миролюбивы, в иудаизме – религии Ветхого Завета – молитва за мир занимает чуть ли не центральное место. И даже христианство – религия Нового Завета – уже пережило двадцать веков и набралось терпимости, но пока было помоложе – шли бесчисленные войны за веру, насильственное обращение язычников (вспомните хотя бы крещение Руси, когда киевлян загоняли в Днепр, чтобы народ принял крещение водой)… Поэтому, думал я, мусульманская религия, как самая молодая, столь воинственна и нетерпима к инакомыслию.
Как детский писатель искоренял преступность, что делать с неверными жёнами, как разогнать толпу, изнурённую сенсорным голодом и многое другое.
В настоящее издание вошли два романа из пятитомной исторической эпопеи "Хроника четырех поколений" Вс. Соловьева (1849-1903). Романы о Горбатовых охватывают большую эпоху - от Екатерины II до Александра I. Автор показывает, как от поколения к поколению разоряется русское дворянство, как на смену дворянству вельможному приходят люди другого склада. В первый том включены романы "Сергей Горбатов" и "Вольтерьянец" (часть первая). Содержание: Сергей Горбатов Волтерьянец. Часть первая.
Во второй том вошли романы Вс. Соловьева "Вольтерьянец" (часть вторая) и "Старый дом". Содержание: Волтерьянец. Часть вторая Старый дом.