Последние дни Российской империи. Том 3 - [186]

— Вот, господа, именно это-то я и хотел вам сказать, — проговорил из угла отец Василий, — да вы мне помешали.

— Говорите, батюшка, будем слушать, — сказал Белолипецкий.

XXIX

— Революция наша, или бунт, — как хотите, так и называйте, — начал отец Василий, — возникла из утомления войною и жажды мира во что бы то ни стало, во-первых; желания крестьян захватить и овладеть землёю, на что более ста лет их натравливали, — во-вторых, и, в-третьих, из-за того, что рабочим внушили, что заводчики и фабриканты имеют вследствие войны сверхприбыль, а рабочие голодают и утеснены. Свержением Государя и установлением Учредительного Собрания надеялись получить мир, землю и капитал. Результаты вам известны. После Брестского мира русского солдата заставили воевать на двадцати фронтах, а все воюющие державы уже третий год наслаждаются миром и покоем. Одна Россия воюет. Россия распалась на множество отдельных республик, мешающих друг другу, не способных к самостоятельной жизни и обречённых на гибель. Землю захватили безтолково, и оказалось, кто получил, а кто и своё потерял, фабрики погибли. Революция ничего не дала — и завоевания революции — это громадный всероссийский погром.

— Это уже слишком! — воскликнул комендант. — Отрицать завоевания революции!

Отец Василий не обратил внимания на возглас штабс-капитана Рудина и спокойно продолжал:

— Россия — страна по преимуществу крестьянская, и потому разрешение вопроса о земле я поставлю в первую очередь. Земли у нас — крестьянские общинные, крестьянские собственные, помещичьи вотчинные, помещичьи благоприобретенные, удельные, государственные, войсковые, монастырские, городские и т. д. Крестьянин желает иметь землю в собственность — если даже и не личную, то, по крайней мере, общинную. Социалистический принцип, что земля, как воздух, — общая, он не принял, и он теперь точно понимает, как он может получить землю. О землях крестьянских я говорить не стану. Это вопрос общины, волостного и сельского сходов. Тут, может быть и не без драки, но поделятся, но вот препоною является земля помещичья. Помещичью купленную землю крестьянин готов купить, даже больше — он с нею мирится, но вот с землёю вотчинною, жалованною за заслуги предков, он мириться не желает и её-то он и добивается. Но я вас спрошу, кто её может дать? Давали её большевики, давал её пан гетман, давали Деникин и Врангель, давал Махно — и ничего не вышло. Обещают её заграничные эмигранты, собрание членов Учредительного Собрания в Париже, сулят её социалисты-революционеры, кадеты, даже монархисты, о ней говорят на различных съездах, советах, объединениях, центрах и т. п., но крестьянин отлично понимает, что это не прочно. И очень просто почему. Все эти господа не имеют права распоряжаться этою землёю. Не они её давали, потому они её не имеют права и отнять. Помещик не признает их постановлений и, хотя крестьянин и будет фактически владеть землёю, но не будет спокоен до тех пор, пока не закрепит её за ним тот, кто один только имеет право отнять эту землю у помещика и дать кому надо — и это может сделать только Царь.

— Как это просто! — сказал Белолипецкий.

— Но, позвольте, батюшка, — сказал помещик, — и Царь не может этого делать. Мы, дворяне Однодворцевы, жалованы землями при Императрице Анне Иоанновне за заслуги предков моих. Как же стереть с лица земли заслуги их?..

— Нет, нет. Фёдор Петрович! — закричал Белолипецкий, — я согласен с батюшкой. Князья и цари жаловали своих дружинников землями за защиту их и земли Русской от врагов, а вы защитили их? Нет, вы скажите, скажите — кто предал Государя?.. Когда дворянин Родзянко в Думе возмущал народ против Государя, когда князь, чувствуете, князь Львов шёл против Государя, когда дворянин Шульгин и воевода Рузский требовали от Государя отречения! А! Достойны ли они после этого владеть землями, жалованными их предкам за верность Государю… Правильно, правильно, батюшка! И если Царь даст землю, наступит успокоение в крестьянской массе.

— Но, позвольте, — кричал помещик, — да ведь армия, рабочие, чиновники и города подохнут без нас и без нашей земли. И они уже дохнут, потому что помещика прогнали.

— Простите, — сказал отец Василий, — я не договорил. Царь может, и Царя послушают. Царь может, давая землю крестьянам, закрепить определённую часть земли за армией, за рабочими и городами таким образом, чтобы обеспечить хлебом и скотом тех, кто по разным причинам не может лично трудиться на земле.

— И, конечно, отдать эту землю помещикам, — заржал штабс-капитан Рудин.

Отец Василий опять не обратил внимания на его выходку.

— Да, — сказал он, — дать эти земли тем, кто умеет вести широкое хозяйство, кто не истощит земли и соберёт с неё maximum урожая. Дать учёным-агрономам, может быть, и опытным помещикам-практикам.

— Это что-то новое, — проворчал помещик.

— Да, — тихо сказал священник, — старою должна остаться только святая вера Христианская, а строить жизнь придётся по-новому.

— Ну конечно, — ядовито усмехаясь, проговорил Рудин. Отец Василий продолжал:

— Если будет Учредительное Собрание, или Земский собор, или какой-либо съезд, если восторжествует какая-либо партия и поставит правительство со своим большинством — порядка не будет. Будет борьба, что мы и видим везде, где установился такой образ правления. Министры не прочны, никто не уверен в завтрашнем дне и живут только ради сегодня. А ведь строить государство, так нужно на сотни лет вперёд думать. Вот, говорят, Романовы, Романовы, — и такие, и сякие они… А из хаоса смутного времени — такого же почти, как теперь хаоса, вывели Российский корабль и довели до того, что сделали первою державою в мире. А почему? Да потому, что думали не на свой век только, а на век своих внуков и правнуков. Пётр строил Петербург и знал, что он-то его не увидит во всей славе, да зато Александр III его таким увидал… Только наследственный Государь сможет примирить всех. Вы думаете президента Российского признают Эстия, Латвия, Грузия, Польша, Азербайджан, Аджария, Дальневосточная республика и пр., и пр. Одни скажут: «Он слишком левый». Другие скажут: «Он слишком правый». Третьим не понравится его происхождение, четвёртым — его речи… Только Государь, избранный народом русским, или наследственный монарх стоит над партиями. Только он может творить. Ему покорятся сами все те, кто от него отложился. Да и отложились-то не от него. Отложились от того хаоса, который стал на его место.