Последние дни Помпеи - [12]
Жених с невестой долго не могли оторвать взоров от Везувия. На розоватом фони облаков рельефно выделялась его серая масса, поднимающаяся из зелени опоясывающих ее у подножия виноградников и лесов, но над самой ее вершиной висела какая-то черная, зловещая туча, тем резче бросавшаяся в глаза, что весь окружающий ландшафт был ясен и как бы купался в мягком, весеннем свете. При виде этой тучи, смотревшие на эту картину молодые люди невольно почувствовали какое-то необъяснимое стеснение в груди, словно предчувствие грозы, все ближе и ближе надвигавшейся над их юной жизнью.
ГЛАВА V. Оракул Изиды
В тех городах Кампании, которые вели оживленные торговые сношения с Александрией, поклонение египетской богине Изиде появилось довольно рано. В Помпее также был, хотя и небольшой, но богато обставленный храм этой иноземной богини, оракул которой пользовался большим почетом не только у городских, но и у окрестных жителей. Служителем этой святыни и сделался, по внушению Арбака, находившийся под его опекой Апесид; сюда-то, после своего последнего разговора с учеником, и направился египтянин. Когда он подошел к решетке, отделявшей освященное пространство перед храмом, множество молящихся, большею частью из торговцев, стояли группами около установленных во дворе жертвенников.
Семь ступеней из паросского мрамора вели к святилищу, где в нишах стояли различные статуи, а стены были украшены посвященными Изиде гранатными яблоками, внутри же, в глубине святилища, возвышались на продолговатом пьедестале две статуи — самой богини Изиды и спутника ее — Озириса. По обеим сторонам ступеней расставлены были жертвенные животные, а наверху стояли два жреца — один с пальмовой ветвью, другой с пучком колосьев в руке. В дверях теснились верующие, которые стояли тихо, почти не разговаривая, из боязни чем-нибудь нарушить торжественную тишину.
К одному из них обратился Арбак и шопотом спросил:
— Что привело вас всех сегодня в храм досточтимой Изиды? Вы ожидаете, кажется, оракула?
— Мы — все больше купцы, — ответил также шепотом спрошенный, — наши товарищи хотят принести жертву, чтобы из уст богини узнать о судьбе отправляемых нами завтра в Александрию судов.
— Хорошо, что вы это делаете, — с достоинством сказал Арбак. — Великая Изида, богиня земледелия, в то же время и покровительница торговли.
Потом он повернулся лицом к востоку и, казалось, погрузился в молитву. Вот показались на верхней ступени жрецы, один не только в белой одежде, но с таким же белым покрывалом на голове, волнами падавшим вниз; два другие, тоже в белых волнующихся одеждах сменили собою стоявших ранее по обеим сторонам лестницы. Четвертый, сев на нижней ступени, заиграл на каком-то длинном духовом инструменте торжественную мелодию; на средине лестницы стал пятый жрец с жертвенной ветвью в левой и белым жезлом в правой руке. В довершение живописного вида этой восточной церемонии, тут же присутствовал и важный ибис, священная птица Изиды; он то посматривал на священнодействие сверху, то расхаживал мерными шагами внизу, вокруг жертвенника. Возле жертвенника стоял теперь верховный жрец с своими помощниками и рассматривал внутренности жертвенных животных.
Арбак с напряженным вниманием следил за ним и лицо его быстро просветлело, когда он увидел, что предзнаменования объявлены были удовлетворительными и пламя, среди курений ладана и мирры, начало пожирать приготовленную жертву. Мертвая тишина царила между присутствующими, пока жрецы собирались перед статуей Изиды; один из них, полунагой, выбежал вперед и как бы в припадке помешательства начал какой-то дикий танец, умоляя богиню дать им ответ. Изнемогая от усталости, он перестал наконец кривляться, и тогда в голове статуи послышался какой-то шум. Три раза шевельнулась голова, рот открылся и глухой голос медленно и внятно произнес:
Голос замер; толпа облегченно вздохнула; купцы переглянулись между собой.
— Яснее уж быть не может, — заметил тот, который раньше говорил с Арбаком, — будет на море буря, как это часто бывает в начале осени, но нашим судам она не причинит вреда.
— О, милосердная Изида! Хвала богине и ныне и во веки! — воскликнули остальные.
Верховный жрец поднял руку, в знак молчания, совершил жертвенное возлияние, прочел краткую, заключительную молитву и отпустил присутствующих.
Арбак оставался все время до конца церемонии у решетки и теперь, когда толпа немного поредела, к нему подошел один из жрецов, по-видимому хороший его знакомый. Трудно было представить себе что либо менее привлекательное, чем этот служитель Изиды. Человек этот низкого происхождения — он был сродни содержателю гладиаторского погребка Бурбо, и поддерживал с ним сношения, имея в виду, как и он, главным образом наживу.
Голый, приплюснутый череп, маленькие, бегающие глазки, вздернутый нос, бледные, толстые губы и кожа вся в пятнах — все это производило не только отталкивающее, но даже страшное впечатление, тем более, что широкая грудь, жилистые, до локтей обнаженные руки указывали также на присутствие большой, грубой физической силы.
