Последние дни Нового Парижа - [37]

– Я ему не нравлюсь, – говорит она, выталкивая каждое слово. – Оно чует на мне запах. – Она улыбается. – Я из секретной службы, но не американской, не из УСС. Это была твоя версия. Ничего подобного. Не американцы, не британцы. Не французы, не канадцы, вообще никто. – Ее руки так вжимаются в крышу, что кажется – они вот-вот погрузятся в шифер. Раздается хлопок. Во внутреннем дворе по всему Дранси из дверей высыпают солдаты.

– Я так и не отказалась от той оккультной ерунды, про которую тебе рассказывала, – продолжает Сэм, еле дыша. – Ты уже понимаешь, о чем речь, Тибо, – ты за мной наблюдал. И тебе некуда идти, нечего предпринять. Да, ты мой враг, но нацисты – в большей степени, а еще они и твои враги тоже.

Демоны и нацисты не сработались. Им приходится сотрудничать, они связаны друг с другом, они заключили договоры, пусть это кому-то и не нравится. В этом суть магии. И С-взрыв – или что-то иное – заперло врата. Я бы хотела вызвать подкрепление, как ты сам выразился, но все пути перекрыты, потому мои наниматели и послали меня сюда. Я же родом из этого мира, я здесь не в ловушке. И я его знаю лучше любого из них.

Она открывает перед ним ладонь, и та покрыта инеем, а потом – тьмой.

– Я секретный агент, да, и я очень глубоко внедрилась. В двух смыслах. Я числюсь в рядах УСС, но это прикрытие. Я работаю на ведомство, известное как «Дурная суть». И ни ты, ни я никогда не сможем произнести его подлинное название, наши рты для такого не годятся. Это секретная служба подземного мира. Я работаю на Ад, Тибо.

Тибо и Сэм следуют за изысканным трупом по коридорам, заполненным дымом. Появляются молодые немецкие солдаты, поднимают оружие.

Сэм убивает двоих колдовскими вспышками, Тибо – третьего, не целясь. Его сердце бьется так сильно, что все тело сотрясается. Маниф обрывает еще одну атаку сюрреалистическим убийством: человек, на которого он смотрит, внезапно садится, расстегивает пуговицы, смотрит на собственное тело, ставшее клеткой, заполненной сердитыми воронами, и затихает.

«Я работаю на Ад». У Тибо кружится голова, но он не испытывает стыда. Кого он презирает больше, Ад или империалистов? Мало кто из демонов хочет остаться в Париже. Они повинуются нацистам нехотя, если вообще повинуются.

– Ты же не такая, как они, – говорит он Сэм, следуя за ней по коридорам. Он не спрашивает эту девушку, почему она согласилась работать на силы из Преисподней.

– Ад не хочет рисковать открытой войной с Германией, – говорит она. Заглядывает за угол и манит его за собой. – Человеческий агент – расходный материал. Здесь что-то происходит, но мы не знаем что – заклятия не дают нам заглянуть за пределы арондисманов.

– Почему ты оказалась в городе? Почему тебя не было здесь все это время?

– Из-за «Двух маго». Мы должны были достать то, что там находилось. Видишь ли, все это устроил один шут, который считал себя одним из нас. В сорок первом году. Идиот из Штатов, по фамилии Парсонс. Потом был жулик, некий Куро. Мы думали, машина все еще представляет собой ключ, но… – Она качает головой.

– Когда ты успела увидеть брекеровского манифа? – Тибо хватает Сэм за руку, вынуждает ее остановиться посреди коридора и повернуться к нему. – Та голова. В твоем фильме. И фотография огромной руки. И еще там был слон Целебес…

– Господи, – бормочет она по-английски. – Не трогай меня. – Переводит дух, продолжает медленнее: – Я видела, как брекеровский маниф перебил твоих наставников из «Руки с пером». То фото – последствия их схватки.

– Ты там была? Ты видела засаду?!

Теперь Тибо понимает, как завершился жизненный путь Ише и остальных, в какую форму нацисты облекли свою атаку. Мраморный великан на тот момент был еще целым. Кровь разгоняется в жилах молодого партизана. – Что же случилось?

– Со статуей? – Сэм глядит хладнокровно. – С ней случился Целебес. Кто-то из твоих друзей, умерших последними, призвал его или каким-то образом привлек внимание. Он явился на место сражения, круша все вокруг. Только вот… поздно. И все же он разбил брекеровского манифа – ну, ты видел, что от него осталось. Это тебя утешает?

На миг Тибо дает волю воображению. Он представляет себе, как слон-маниф, окруженный клубящейся тьмой, крушит стены, топчет руины четырьмя крепкими ногами. Прыгает, размахивая хоботом, и нацистский камень не может сопротивляться его гневу.

– Почему ты там оказалась?

– Ничего бы не вышло, – говорит Сэм почти бережно. – Нацисты обо всем позаботились. Брекеровский маниф поджидал твоих друзей. Среди вас были предатели. Это действительно была спланированная засада.

– Откуда тебе знать?! Как ты узнала, что надо пойти туда?!

Она некоторое время молчит.

– Когда я была в восьмом арондисмане, в кабинетах нацистов… Ты спросил, что такого я там сняла, из-за чего они за мной погнались? Ну вот. – Она пожимает плечами. – Наверное, они считают, что я знаю больше, чем на самом деле, но я действительно видела кое-какие планы.

Дыхание Тибо сильно ускоряется.

– И план этой контратаки? Ты кому-то что-то сказала? Ничего, не так ли? Ты должна была им сказать. – Он повышает голос и в конце концов кричит ей в лицо: – Ты хоть попыталась сообщить «Руке с пером», что с ними случится?!