Последние дни царской семьи - [79]

– Николай Владимирович, не забудьте, что переворот может быть добровольным и вполне для всех безболезненным; тогда всё кончится в несколько дней…

Этими словами, по-видимому, намекавшими на неизбежность добровольного отречения Государя от престола, разговор закончился… Ими ответственность за грядущие события перекладывалась как бы на плечи Н. В. Рузского, который в течение всего этого времени мучительно искал наилучшего выхода из создавшегося положения для возможности продолжения войны…

                               * * *

По окончании беседы с М. В. Родзянко генерал Рузский ушёл к себе отдыхать, я же оставался без сна, подавленный быстрым течением развёртывавшихся событий.

Я очень опасался, что при хорошо мне известном нерешительном и колеблющемся характере Императора Николая все решения его могут оказаться запоздалыми и потому не разрешающими надвигавшегося кризиса. Около 9 часов утра 2 марта я был вызван генерал-квартирмейстером Ставки к телеграфному аппарату. Генерал Лукомский передал мне просьбу генерала Алексеева немедленно довести до сведения Государя содержание разговора Н. В. Рузского с Родзянкой.

– А теперь, – добавил он, – прошу тебя доложить от меня генералу Рузскому, что, по моему глубокому убеждению, выбора нет и отречение Государя должно состояться. Этого требуют интересы России и династии…

Опыт войны научил меня в серьёзной обстановке избегать больше всего суеты и дорожить отдыхом окружающих, так как не известно, насколько придётся форсировать их силы в будущем.

Зная, что генерал Рузский только недавно прилёг и что он вскоре должен будет подняться, чтобы ехать на вокзал к Государю, который, вероятно, также ещё отдыхает, я ответил, что разговор генерала Рузского с Председателем Гос. Думы будет доложен «своевременно».

Что касается последних слов генерала Лукомского, то из них я не мог не вывести того заключения, что в Ставке наиболее ответственные лица присоединялись к мнению М. В. Родзянко о неизбежности отречения Императора Николая II от престола. Я счёл, однако, необходимым предупредить Ставку о трудности немедленного получения от Государя определённого решения по сему поводу.

И действительно, как я предвидел, не обошлось без колебаний.

Приехав к 10 часам утра на вокзал и войдя в вагон к Государю, рассказывал впоследствии генерал Рузский, Главнокомандующий просил Императора Николая ознакомиться с содержанием своего ночного разговора с М. В. Родзянкой путём прочтения соответствующей телеграфной ленты. Государь взял листки с наклеенной на них лентой и внимательно прочёл их. Затем он поднялся, подошёл к окну вагона, в которое и стал пристально всматриваться. Генерал Рузский также привстал со своего кресла. После нескольких очень тягостных секунд молчания Государь повернулся к Главнокомандующему и стал сравнительно спокойным голосом обсуждать создавшееся положение, указывая на те трудности, которые препятствуют ему пойти навстречу предлагаемому решению…

Но в это время генералу Рузскому подали конверт с дополнительно присланною ему мною телеграммой от генерала Алексеева на имя Главнокомандующих всеми фронтами. Телеграмма эта была отправлена из Ставки в 10 ч. 15 м. утра.

В этой телеграмме излагалась общая обстановка, как она была обрисована М. В. Родзянкой в разговоре с генералом Рузским, и приводилось мнение Председателя Гос. Думы о том, что спокойствие в стране, а следовательно, и возможность продолжения войны могут быть достигнуты только при условии отречения Императора Николая II от престола в пользу его сына, при регентстве Великого Князя Михаила Александровича.

– Обстановка, по-видимому, не допускает иного решения, – добавлял от себя генерал Алексеев. – Необходимо спасти действующую армию от развала, продолжить до конца борьбу с внешним врагом, спасти независимость России и судьбу Династии. Это нужно поставить на первом плане, хотя бы ценою дорогих уступок.

– Если Вы разделяете этот взгляд, – обращался далее начальник Штаба Верховного Главнокомандующего ко всем Главнокомандующим фронтами, – то не благоволите ли Вы телеграфировать весьма спешно свою верноподданническую просьбу Его Величеству, известив меня?

Данной телеграммой генерал Алексеев привлекал к обсуждению вопроса о необходимости отречения Императора Николая II от престола всех Главнокомандующих фронтами. Каждому из них предстояло, отбросив все личные ощущения, серьёзно взвесить, возможно ли рассчитывать на доведение до благополучного конца внешней войны, при условии отрицательного отношения к мысли об отречении и вероятного возникновения в этом случае кровавой междоусобицы внутри государства, а может быть, и на фронте…

Ввиду такого направления вопроса Государь, по совету Н. В. Рузского, и согласился прежде принятия окончательного решения выждать получения соответственных ответов.

                               * * *

В течение утренних часов в Штабе Северного фронта разновременно получен был ряд весьма серьёзных сообщений.

Поступило извещение о том, что собственный Его Величества конвой, остававшийся в Петрограде, якобы последовал примеру других частей и являлся в Государственную Думу, прося через своих уполномоченных разрешения арестовать тех офицеров, которые отказывались принимать участие в восстании.