Последние бои Вооруженных Сил Юга России - [150]

В это время Орлов, имея уже в своих руках силу, со своим окружением, по–видимому, учитывая обстановку, пришли к заключению, что настало благоприятное положение для осуществления его мыслей, с которыми он носился в течение нескольких месяцев, и в ночь с 21 на 22 января они приступили к проведению их в жизнь. Орловское «действо» — «орловщина» — началось.

В ночь с 21 на 22 января (на рассвете) чинами орловского отряда на Симферопольском вокзале были арестованы: комендант Севастопольской крепости генерал Субботин, начальник штаба Новороссийской области генерал Чернавин, возвращавшиеся из Джанкоя в Севастополь после совещания с генералом Слащевым. В городе были произведены аресты многих высших гражданских и военных властей, арестованы многие штаб–офицеры, и все арестованные препровождены в гостиницу «Европейская», где помещался штаб Орлова. Утром 22–го появился приказ № 1 капитана Орлова, который гласил: «Приказ № 1 по городу Симферополю. Исполняя долг перед нашей измученной Родиной и приказы Комкора генерал Слащева о восстановлении порядка в тылу, я признал необходимым произвести аресты лиц командного состава гарнизона гор. Симферополя, систематически разлагавших тыл. Создавая армию порядка, приглашаю всех к честной объединенной работе на общую пользу. Вступая в исполнение обязанностей начальника гарнизона гор. Симферополя, предупреждаю всех, что всякое насилие над личностью, имуществом граждан, продажа спиртных напитков и факты очевидной спекуляции будут караться мною по законам военного времени. Начальник гарнизона г. Симферополя, командир 1–го полка Добровольцев, капитан Орлов».

Вот как вспоминает утро 22 января один из офицеров (капитан И.): «Идя утром в штаб (7–го уланского Ольвиопольского полка), я был удивлен присутствием на улицах довольно многочисленных офицерских пикетов. Дошел благополучно; как позже выяснилось — спасли обер–офицерские погоны. В штабе только адъютант шт. — ротмистр Непперт, писаря и никого из штаб–офицеров. Соединились с командиром полка. Под домашним арестом по приказу захватившего город капитана Орлова. Выясняется, что все штаб–офицеры арестованы. Орлов объявил себя комендантом города и захватил «Европейскую» гостиницу. Чтобы выяснить обстановку, мы — я и Непперт — отправились к Орлову. Он принял нас в присутствии какого‑то капитана в форме Марковского полка… Орлов, не без театральности, произнес речь о засилье штаб–офицеров, о захвате ими командных постов, о том, что мы, обер–офицеры, остаемся в черном теле на ролях пушечного мяса… Но, конечно, с его способом борьбы мы не могли никак согласиться. И мы мирно разошлись. Придя в Штаб, узнали, что нам звонил Крымский конный полк. Соединились. Полковник Бако [166] организовывает сопротивление и сзывает в казармы полка. Мы отдали распоряжение эскадронам пробираться к Крымчакам. В казармах Крымского конного полка узнали, что из Севастополя идет на фронт тяжелая батарея. Соединились с командиром и поставили его в известность о происходящем. Командир батареи поставил в известность Орлова, что «Европейская» гостиница находится под его обстрелом».

Находившиеся в Симферополе запасные части и отряд немецких колонистов соблюдали «нейтралитет».

Одновременно с приказом № 1 были выпущены воззвания к «трудящимся» — одни большевистского содержания, другие в эсеровском духе о «земле и воле», заканчивавшиеся призывом к рабочим записываться в отряд.

«Ревкомом в первый же день выступления, — говорит Шафир, — была послана делегация к Орлову с требованием (подчеркнуто мною. — В. А.) немедленно освободить заключенных политических. Орлову пришлось бросить роль «дипломата» и дать прямой ответ. Ответ получился отрицательный. На заявление Ревкома, что им будут посланы силы к тюрьме для освобождения заключенных, капитан Орлов ответил, что всякие выступления он будет подавлять всеми имеющимися в его распоряжении силами.

Нормальная жизнь в Симферополе была нарушена, и все следили за развитием событий. Приходившим к Орлову «делегациям» он заявлял, что «молодое офицерство решило взять все в свои руки», но разъяснить это неопределенное сообщение он не старался. От городской думы и земства были посланы к Орлову делегации для «выяснения смысла совершившихся событий». Орлов обещал все «разъяснить» после получения ответа от генерала Слащева. На тайном совещании городской думы было решено послать делегацию к генералам Слащеву и Май–Маевскому (в Севастополе) и была избрана комиссия «для принятия от имени думы необходимого решения в экстренных случаях». Очевидно, дума предполагала развитие событий. «По улицам Симферополя продефилировал орловский отряд, показав тут же все количество вооружения, которое находилось в его распоряжении», — пишет Шафир.

Утром же Орлов по какой‑то причине решил прекратить телеграфное сообщение Симферополя со штабом генерала Слащева. Вот как описывает офицер–телеграфист (поручик Д.), дежуривший в это утро на телеграфном узле на почте: «Утром около 8 часов в зал с аппаратами быстро и шумно вошли 3 офицера с винтовками, старший был поручик–марковец, хороший мой знакомый. На мой вопрос, что случилось, он ответил, что по приказанию капитана Орлова я арестован, и указал мне на стул, где я должен сидеть, а сам подошел к распределительной доске и вынул все штепселя. Я всполошился и крикнул: «Что ты делаешь, ты порвал связь фронта с тылом!» — «Не ваше дело, поручик!» — был его ответ. В это время пришла смена (поручик Воскресенский) и комендант телеграфного узла. Им были указаны стулья около меня и объявлено об их аресте. Часа через два один из офицеров повел нас в «Европейскую» гостиницу, где в ресторанном зале мы присоединились к другим арестованным. Нам было запрещено разговаривать».