Последние 18 секунд - [52]
Дом у Кларка был большой, даже огромный. Он стоял на холме у самого берега.
Они вошли в комнату с массивными мраморными колоннами и полами из красного дерева, устланными персидскими коврами. Винтовая деревянная лестница вела в гостиную, откуда открывался изумительный вид на море. Стол в столовой рассчитан на двадцать персон. Библиотека, окна которой выходили на залив, заставлена стеллажами со старыми книгами и тяжелыми кожаными креслами. Келли понравились картины на стенах, репродукции и фотографии в красивых рамках.
Посреди кухни стоял стол величиной с ее кухоньку, а вдоль стены протянулся холодильник таких размеров, что в нем поместилась бы корова.
– Пойдем наверх, я тебе кое-что покажу, – сказал Кларк, ведя Келли к лестнице.
Они вошли в комнату со стеклянными стенами, похожую на восьмиугольную башню метров пятнадцати в поперечнике. В середине находился открытый со всех сторон камин, труба у него тянулась вверх. Пол устлан белыми коврами.
Мебель состояла из двух полукруглых диванов, стоящих у стен друг против друга, и двух кресел бежевой кожи. На полу разложены четыре подушки мандаринового цвета. На треножнике стояла направленная на море подзорная труба.
Кларк нажал кнопку пульта управления, и в каменном круге камина как по волшебству вспыхнул огонь, с потолка полилась тихая музыка, включился кондиционер.
О'Шонесси настроила подзорную трубу на огонек далеко в море. Подпрыгивая на волнах, он медленно приближался к берегу.
– Еще по бокалу шардоннэ?
– Отлично. – О'Шонесси присела на подушку.
Кларк открыл какую-то дверцу в стене, достал бутылку и подал ей наполненный бокал. Они чокнулись. Кларк скинул туфли и сел рядом с ней.
– Поозорничаем?
– Ага, – тихо промолвила она, оглядывая комнату. – Поозорничаем.
Они лежали на животе, глядели на океан, на далекие огни кораблей, разговаривали, смеялись. Кларк обнимал Келли за талию, но он не из тех мужчин, кто спешит. Когда их руки встретились, он опрокинулся на спину и потянул Келли на себя.
Он прижался губами к ее губам, и она раскрыла для поцелуя рот.
19
Зазвонил телефон.
– Это тот детектив из Филадельфии.
О'Шонесси взяла трубку.
– Слушаю.
– Здравствуйте, лейтенант. Говорит Джон Пейн из Филадельфии.
– Детектив Пейн? – улыбнулась она. – Что-то вас не было слышно. Как продвигается ваше дело?
– До сегодняшнего утра стояло на месте. Я послал в ФБР запрос и получил результаты баллистической экспертизы. Вы не поверите, что они нашли. Орудие убийства использовалось в 1974 году в округе Кэп-Мэй. Стреляли на углу Атлантик-авеню и Кресс-авеню.
– Что дальше?
– Жертва – Лиза Пенн, белая, семнадцати лет. Пуля извлечена из зарегистрированного на ее имя «фольксвагена» выпуска 1969 года. Надеюсь, вы еще что-нибудь скажете об этом деле.
– Было такое, да быльем поросло.
– Вот я и хочу расчистить заросли.
– Дайте мне пару часов.
Папка с делом Лизы Пенн стояла в картотеке, спущенной в подвал. Папка помятая, с наклейками «Мы за мир» и «Вступайте в торговый флот».
Осенью 1974 года Лиза Пенн училась в колледже при Питсбургском университете. Несколько дней она не приходила в общежитие, и ее обеспокоенная соседка по комнате позвонила в университетскую охрану. Занятия она тоже не посещала. Полиция составила протокол, что девушка пропала. Известили родителей.
Через две недели полицейский, следивший за порядком на общественных автостоянках, обнаружил в конце Кресс-авеню у эстакады голубой «фольксваген» 1969 года выпуска. Под дворниками торчало полдюжины уведомлений о штрафе. Первое из них выписано более месяца назад.
Полиция сбилась с ног. В Уайлдвуд прибыли родители пропавшей девушки, поселились в отеле и целые дни ходили по улицам, показывая прохожим фотографию дочери, расспрашивали патрульных, владельцев магазинов и подростков.
Через несколько недель родители Лизы Пенн потеряли всякую надежду и уехали. Машину дочери они оставили, попросив городские власти передать полученные от ее продажи деньги в какой-нибудь приют. Они старались вычеркнуть из памяти все, что напоминало им о трагедии.
Месяца через два автомобиль выставили на аукцион. Механик, готовивший ее к торгам, на полу у водительского сиденья нашел пулю, которую не заметили при первоначальном осмотре, а эксперты на порванном подлокотнике кресла обнаружили следы крови.
О'Шонесси продолжала листать страницы дела.
«Отпечатки пальцев на дверце у места водителя и следы ладоней на рулевом колесе не могут служить неопровержимыми вещественными доказательствами. В непосредственной близости от машины собраны следующие предметы: пачка сигарет без фильтра, корешок квитанции ТУУ (Транспортное управление Уайлдвуда), газовая зажигалка, пластмассовое стекло заднего фонаря с автомобиля отечественного производства».
О'Шонесси знала, что семидесятые годы являлись для полиции по всем штатам периодом полнейшей неразберихи. В то время она была еще ребенком и все же отчетливо помнила бесконечные несчастные случаи, разнообразные заболевания, отравления наркотиками. Хиппи жили под чужими фамилиями, и если кто-нибудь из них пропадал, считалось, что он (она) уехал(а) тусоваться в иное место.
«Детектив с одесского Привоза» — первая книга молодого украинского писателя Леонида Дениско, переведенная на русский язык. Динамично и захватывающе рассказывает автор о мужестве работников милиции. Главный герой повести — сотрудник уголовного розыска, бывший рабочий, пограничник, участковый инспектор. Действие повести происходит в Одессе в наши дни в условиях усиливающейся и обостряющейся борьбы с преступностью.
Прошло три недели с момента закрытия дела о рое убийцы. Михаил, Анатолий Васильевич, Елена Николаевна, Ирина Игоревна и Евгений Петрович за это небольшое время стали настоящими друзьями. Никаких странных или необычных дел за это время не было. Пока однажды утром в полицейский участок не поступил звонок из местного драматического театра, при подготовке к репетиции прямо на сцене было обнаружено тело актёра из труппы. И тут начались странности, было похоже на то, что он умер от страха. Мало этого, по предварительным данным, он был мёртв около суток.
«Место встречи изменить нельзя», бестселлер классиков российской литературы братьев Вайнеров об оперативных сотрудниках Московского уголовного розыска (МУРа) и их борьбе с преступниками, в особом представлении не нуждается. Эта легендарная книга (1975) стала событием в литературной жизни страны, покорив миллионы читателей, а снятый по ней телефильм (1979) обрел всенародную любовь многих поколений зрителей. Тема этического противостояния Жеглова и Шарапова, таких непохожих друг на друга напарников-соперников, актуальна и сегодня.
Всё бы ничего, но непоседа Анхен не хочет больше учить гимназисток рисованию. Как бы сестра-близнец Мари её не отговаривала – там душегубы, казнокрады и проходимцы, куда ты?! Ты ведь – барышня! – она всё же поступает на службу полицейским художником. В первый же день Анхен выезжает на дело. Убит директор той самой гимназии, где они с сестрой работали. Подозреваемых немного – жена и сын убитого. Мотив есть у каждого. Каждый что-то скрывает. Не стоит забывать, что Анхен из рода Ростоцких, и у неё дар видеть то, что другие не в силах.
… напасть эта не миновала и областной центр Донское на юго-востоке российского Черноземья. Даже люди, не слишком склонные к суевериям, усматривали в трех девятках в конце числа этого года перевернутое «число Зверя» — ну, а отсюда и все катаклизмы. Сначала стали появляться трупы кошек. Не просто трупы. Лапы кошек были прибиты гвоздями к крестам, глаза выколоты — очевидно, еще до убийства, а горло им перерезали наверняка в последнюю очередь, о чем свидетельствовали потеки крови на брюшке. Потом появился труп человеческий, с многочисленными ножевыми ранениями.
Жизнь как минное поле, не знаешь, где рванет. Алена, мать двоих детей и оперуполномоченный уголовного розыска, внезапно становится обвиняемой в убийстве своей коллеги. Доказательства настолько железные, хотя героиня знает, что все факты основательно подтасованы. Кажется, что выхода практически нет. Но опера своих в беде не оставляют: на каждый аргумент обвинения готовится мощный и непоколебимый контраргумент защиты. А самой надежной защитой может стать нежданная любовь. Повесть может быть хорошим пособием для всех, кому интересна оперативно-розыскная деятельность и детективы, практическая работа оперативников, их душевные страдания, ежедневное общение друг с другом внутри оперативного сообщества, нравы, обычаи, традиции.
Лара Камерон – само воплощение «американской мечты». Еще вчера у нее не было ни цента, а сегодня она – королева строительной империи, одна из самых богатых и красивых женщин страны, законодательница мод.Она всего добивается сама. Она привыкла получать все, что хочет, – любой ценой. Люди для нее – только пешки в продуманной игре, а выигрыш – многомиллионные контракты, мировая известность и любимый мужчина – даже если он пока об этом не догадывается...
Гибель жены стала для него трагедией. Восемь лет не может он забыть ужас пережитого. Восемь лет вспоминает ту ночь, когда видел ее живой в последний раз. Но теперь на его электронный адрес стали приходить письма, подписанные именем погибшей жены, – и он понимает: возможно, все, что он считал истиной все эти годы, – чудовищная ложь.Он намерен раскрыть тайну случившегося, какой бы страшной она ни была. Но кто-то снова и снова пытается остановить его…
Смерть от передозировки на темном пустыре в Лос-Анджелесе...Рутинное дело для опытного полицейского. Вот только погибший – старый армейский друг Гарри Босха, а обстоятельствами его смерти почему-то очень интересуется ФБР.Убийство? Вероятнее всего – да. Но каковы его мотивы? И кто его совершил?Босх и его коллега из ФБР, агент Элинор Уиш, начинают расследование и вскоре понимают – из охотников они превратились в мишени неизвестного убийцы.
Знакомьтесь — Декстер!Новый Ганнибал Лектер, но… в овечьей шкуре.Серийный убийца, чье кредо не может не вызвать… сочувствия!Настоящий южанин, благородный джентльмен, старомодный в отношениях с женщинами, он убивает исключительно «плохих парней». Его жертвами становятся только те, кто, по его мнению, действительно заслуживает смерти за свои деяния, а значит, благодаря ему и торжествует справедливость.По крайней мере так считает сам Декстер, пока… в городе не появляется еще один серийный убийца, в точности копирующий его собственный «почерк»…