Последнее желание - [44]

Лера взглянула на «узелок» — прическу, что не менялась годами. На затертый велюровый халат, сутулые плечи… И увидела в том столько смирения и бессилия, что пульс ее невольно ускорился от обиды и гнева.

Почему люди позволяют своему внутреннему огню вот так запросто потухнуть? Почему теряют желание наслаждаться жизнью? Только потому, что несколько раз споткнулись о какие-то преграды или запреты? Чушь! Нет таких запретов, из-за которых ты не имеешь право смеяться, искать положительные стороны своего существования, любить красивые вещи!

Или может люди ждут, что все само собой должно свалиться на голову?

Еще большая чушь! Даже еда сама собой не попадает в рот! А ведь она нас питает и насыщает. Как насыщает та жизнь, которую мы властны творить для себя сами.

Как хотелось Лере сказать это матери. Что художник рисует полотно, используя уже готовые краски. Картина не возникает ниоткуда. Но что это может быть за картина!

А тот, кто не ищет красок, а точнее — не стремиться их найти, — никогда не напишет картину. Разве это сложно понять?

Ведь то платье, что мама носила в молодости, как ничто другое свидетельствует о ее прежней жажде жизни, любви к жизни, к тем прекрасным дарам, что она несет собою.

Что же она сдалась?

Трудности? О, Валерия могла говорить о трудностях часами! Трудности — это то, что делает нас теми, кто мы есть! Что за картина без теней? Кому нужно бледное пятно на полотне? Жизнь тем и ярче, чем находчивее ты преодолеваешь свои трудности.

Страдания? Ну а как же без них? Без них можно просто уснуть и не проснуться! И чем сильнее ты стараешься «уснуть», тем настойчивее они тебя преследуют. Люди веками ищут смысл существования, не замечая такой простой и очевидной сути: преодоление трудностей, поиски красок жизни и творение прекрасного — вот что такое жизнь!

Если не кривить душой, Валерия всегда понимала, что все, что она делает, все, что она имеет, все, к чему стремиться — это постоянный труд, постоянное движение. Воля к жизни!

Она создавала красивые вещи не из помешательства на тряпках, не из поклонения материальному. Нет, она не была ограниченным человеком, которого интересовали лишь деньги и слава. Она любила жизнь! Любила ее великолепие, ее совершенство: в музыке, в стихах, в запахах, украшениях, в шикарных нарядах и интерьерах, в любом живописующем искусстве.

Как птица любит петь и летать, а цветок открывается навстречу солнцу, источая сладкий аромат. Как любит кошка своих котят, облизывая и прижимая их к себе, и как они нежно льнут к маминой шерстке, кутаясь в тепло и заботу. Как любят в первый раз: трепетно и вдохновленно!

Вот что такое жизнь! Любовь!

Но почему, почему так много людей не хотят этого понять? Истощают себя своим же неверием. Ведь даже в сером можно различить присутствие других цветов.

Все это пронеслось в голове Леры молниеносно, как импульс, но всколыхнуло сильные чувства. Черт побери, если она это понимает, почему этого не понимает ее мать? Может, просто забыла?

Она поела, продолжая наблюдать за матерью, и увидев, что та затеяла лепку сырных вареников, предложила ей помощь.

— Только старайся делать их одинаковыми, — напомнила мать. — Не забывай, что это вареники. И если снова будешь лепить всяких зверушек, то хотя бы делай их одного размера, иначе они не сварятся…

— Не волнуйся, — засмеялась Лера. — Если что, я их сама съем.

— Ты всегда так говоришь!

Лера действительно всегда лепила рожицы с косичками, солнышки и какие-то еще причудливые персонажи, вместо положенных вареников. Странно, что она об этом забыла.

Жаль, что они никогда не пробовали готовить вместе с Ленкой. Это так весело!

В этот раз она честно старалась лепить так же, как и мать. Получалось плохо, приходила мысль, что и правда лучше налепить каких-нибудь курносых человечков. Если что-то не выходит — мысли креативно, размышляла Валерия, пряча улыбку.

* * *

Она продолжала наблюдать за мамой. Морщинки делали ее лицо старше, напряженность не покидала его ни на миг. Еще немного и она будет походить на старушку с угрюмым лицом. А ведь ей сейчас только сорок, столько же, сколько было Валерии в последний миг ее прежней жизни. Но какая между ними поразительная разница!

Валерия подкрашивала волосы в оттенок топленого шоколада. Он не был холодным, как черный, но имел достаточно глубокий выразительный цвет и удачно подчеркивал ее большие карие глаза. На стрижке а-ля «кабаре» она остановилась уже давно, считая ее идеальным довершением своей внешности. Что уж говорить про ухоженную кожу, прекрасно сохранившееся тело, всегда безупречно подобранную одежду и натуральный макияж. Говорят, красота требует слишком много усилий. Но чтобы встать поутру и прожить день — тоже нужны усилия. Просто ты к этому привыкаешь.

Мать Валерии была мастером экономии. Даже, возможно, генералом. Если не императором!

За всю свою жизнь Лера не встречала другого человека, который умел бы экономить всегда, везде и на всем. Самой Валерии это было чуждо. Экономия в ее понимании — жадность. Как можно ощутить всю полноту жизни, если без конца во всем себе отказывать?

Чтобы иметь деньги, их нужно зарабатывать, а не экономить на всем подряд, с видом мученического достоинства. Еще Валерия была убеждена в том, что если ты сам для себя и близких постоянно жмешься, то и жизнь в равной степени так же жмется для тебя! Она ничего не даст тебе. Зачем? Тебе ведь ничего не надо!