Последнее задание - [7]

Он галантно приподнял свою потрепанную кепку.

- Ну ладно, тады мы пошли домой,а ты, ежели хошь, оставайся. Только учти - бутылка у нас еще есть, но она не бездонная!

И они, хохоча, удалились.

- Боже мой... - выдохнула Мэри, когда их шаги и голоса затихли вдали, - Я так испугалась! И так остро почувствовала твою защиту... А они и правда твои друзья?

- Мои соседи по каюте. Они, конечно, немножко бандиты, но в общем, ребята добрые - смотри, как сразу вежливо оставили нас наедине.

- Да, наверное. Если ты так говоришь... - она робко улыбнулась.

Как-то незаметно мы перешли на "ты". Хотя, в староанглийском сленге "ты" и "вы" заменяло одно "you", некая грань интонации и глубинного подтекста все же существовала. И мы ее преодолели в первый же вечер.

Распрощавшись с Мэри я вернулся в свою каюту. Мои приятели еще не спали, буквально "клюя носами" вокруг початой бутылки дешевого бренди, и мое возвращение вызвало некоторое оживление. Меня дружно, хотя и не совсем членораздельно поздравили, а когда я выразил недоумение, Том, очевидно, как самый трезвый, пояснил:

- Н-ну как же? Отхватить т-т-такую кралю! - он, присвистнув, покачал головой, - А глазищи-то, глазищи! Вжисть таких не видал! Н-нет, сурьезно...

Быстро покончив с остатками бренди, мы кое-как улеглись по койкам, и минуту спустя каюта вибрировала от могучего храпа. Однако мне удалось заснуть лишь под утро.

Глава 4

Пустая каюта

Борт лайнера "Титаник".

Северная Атлантика,

Середина пути

Апрель 1912 г.

На четвертый день плавания, в субботу, 13 апреля, на лайнере царило безмятежное спокойствие. На залитых солнцем прогулочных палубах и открытых кафе заполнились кресла и шезлонги. Большинство пассажиров расположилось группками за карточными столиками, играя в бридж или покер, некоторые занялись набрасыванием колец на шест или игро в мини-гольф, другие отправились в бассейн или на теннисный корт...

Короче, каждый из обитателей этого плавучего отеля проводил время в соответствии со своими природными наклонностями. Экипаж и обслуживающий персонал исправно работали.

Погода, как, впрочем, в течение всего плавания, стояла великолепная. Обычно штормовой Атлантический океан казался на удивление кротким и ласковым. Нежно-бирюзовое небо, совсем по-весеннему припекавшее солнце все как нельзя более поднимало настроение и располагало к приятному общению.

Мы с Мэри, встретившись, как договорились, сразу после завтрака, рассеянно бродили по палубам, разглядывая окружавшую нас пеструю многоязыкую толпу и оживленно болтая о разном - от всяких пустяков до основных вопросов философии. Это сочетание в Мэри детской наивности с поразительной живостью ума, искрометного веселья с мимолетными приливами грусти, умиляло и восхищало меня до глубины души. Общаться с ней было просто и легко.

Я взахлеб вещал ей что-то о дальних странах, не забывая делать поправки на ее время. С воображением у меня, по счастью, все в порядке, а сегодня я был явно "в ударе", импровизируя самые невероятные истории, смешные и страшные... Она рассказывала о себе, и когда склянки пробили к обеду, я знал о ее немудрящей жизни почти все.

Родилась Мэри, действительно, немногим более двадцати лет назад - в мае 1891-го, в Портсмуте, в семье офицера военно-медицинской службы доблестной армии Ее Величества королевы Виктории. Отец Мэри, Чарлз Кроуфорд не был заурядным солдафоном. В свободное от службы время он всецело отдавался своему хобби - он был заядлым антикваром и библиофилом, и даже владел небольшой лавкой соответствующего содержания. В этой-то лавчонке, среди тяжелых кип старинных фолиантов и всяких диковинок, собранных из всех уголков империи "где никогда не заходит солнце", и прошло детство Мэри, навек привив ей любовь к книгам, разбудив фантазию и жадное стремление познавать этот огромный и удивительный мир вокруг. Мэри была поздним, единственным ребенком в семье, и игр со сверстниками она почти не знала.

После смерти матери в отсутствие отца за дочерью и хозяйством приглядывала бабушка и, пока офицерское жалованье это позволяло, прислуга.

Потом, разразившаяся англо-бурская война забросила отца в Южную Африку. Начало войны сложилось для Британии неудачно. Бурам сочувствовал и помогал, чем мог, практически весь тогдашний цивилизованный мир, снабжая всем необходимым, включая новейшее оружие, вроде пулеметов "Максим" и тяжелых Крупповских пушек. И вскоре капитан Кроуфорд очутился в числе 12-ти тысяч англичан в осажденном городе Ледисмите. В один из последних дней предпоследнего года XIX-го века, очередной фугас, выпущенный из бурского "Длинного Тома", разорвался в пяти шагах от капитана... Месиво крови, костей и осколков, раздробленная правая нога и сильнейшая контузия.

Оперировал его единственныйй гарнизонный хирург Давид Брюс впоследствии знаменитый врач, прославившийся борьбой с мухой цеце и сонной болезнью. Отец чудом выжил, однако ногу спасти не удалось, и после снятия осады 27 февраля 1900 года, он, естественно, выйдя в отставку, вернулся в Англию. Как инвалиду войны, ему определили приличную пенсию, и вернувшись на родину, он первым делом устроил подросшую дочь в один из лучших частных пансионов для благородных девиц в предместье Лондона Рединге, где она и воспитывалась до 18-ти лет.