Последнее задание - [6]

Шрифт
Интервал

Лицо же Мэри, само по себе красивое, так и светилось женственностью, детской беззащитностью, ранимостью и хрупкостью - всей той гаммой истинно женских черт, коих так недоставало у моих современниц.

По долгу службы и просто из любопытства я часто просматривал старинные архивы и кинохроники, и нахожу, что чисто внешне Мэри очень похожа на известную фотомодель конца XX-го века Синди Кроуфорд. Да, да! Поразительное совпадение! Хотя теперь, конечно, вряд-ли кто помнит это имя.

- У вас шотландская фамилия, - тихо обронила Мэри, - хотя вы и не шотландец...

- Отчего же? - изумился я, - Самый чистокровный. Разве не похож?

- Да нет, внешне вполне - светлые волосы, голубые глаза, худощав и жилист. Но у вас такой странный акцент, и еще что-то... Неуловимое.

"Вот тебе раз!" - мысленно вновь поразился я, - "Вот ты и разоблачен... С этой хорошенькой головкой, похоже, надо держать ухо востро!"

А вслух ответил:

- Что ж, вполне возможно. Я на родине не был уже лет сто. Сколько помню себя - шатался по свету. И между прочим, вы тоже на англичанку не очень-то похожи.

Она кивнула:

- Это правда. Говорят, я - вылитая мама. А она была француженка, причем южанка, из Марселя.

- Мне кажется, в ней была и итальянская кровь.

- Может быть. Я почти ее не помню, она умерла, когда мне было четыре года.

- Извините.

- Ничего, это было так давно... - она зябко вздрогнула, - Идемте куда-нибудь, где не так дует.

- Идет. - я осторожно взял ее под локоток, прибавив, как бы невзначай, - Сказал Финдлей...

Мэри замерла, глядя на меня из под шляпки широко раскрытыми глазами:

- Вы знаете Бернса? Я его очень люблю!

- И я, что же тут странного? Или я не шотландец?...

Метнув на меня выразительный взгляд, она промолчала, как бы уйдя в себя, и пока мы неспешно шли по палубе в поисках укромного уголка, так же неторопливо текли мои мысли.

Да, земля изредка рождает такие шедевры во плоти! Вот только судьба их бережет еще реже... Что ждет ее в будущем? Я ясно увидел перед собой несколько оставшихся лет ее юности, когда она еще будет полна сил и грез о несбыточном. Потом... Потом - пустота и бызысходность вокруг, неизбежное замужество, в нехудшем случае - тихая домохозяйка, прилежно считающая скромный семейный бюджет, меряющая шагами один маршрут до бакалейной лавки, и год за годом наблюдающая, как растут ее дети. А ее силы гаснут, мир вокруг сжимается слепотой, глухотой, выпадением зубов и прочими бесчисленными недугами старости... Если она еще увидит рассвет через двое суток!

Я встряхнул головой, отгоняя мучительные раздумья.

Когда мы зашли на застекленный участок палубы и уселись в стоявшие здесь раскладные кресла, моя спутница задумчиво проговорила:

- Я не знаю, кто вы, но согласитесь, не каждый день встретишь простого, кое как одетого матроса, читающего Бернса, с речью и манерами джентльмена.

- Матросы бывают разные... - в тон ей ответил я, чувствуя, что не в силах промолчать или отшутиться, - А вы? Хотя на вас тоже простое платье, и путешествуете вы третьим классом, и в жизни вас окружают люди простые и грубые, вы тоже из мира иного - настоящая леди, редкая по чистоте и уму. О внешности я не говорю. Вам где-то двадцать, но вы до сих пор не замужем. Вы опасаетесь этого, ждете чего-то особенного... Муж, дом, хозяйство, дети. Что еще? Все это, наверное прекрасно, но неужели только для этого вы рождены на свет? Вы так жаждете чего-то неизмеримо большего, так задыхаетесь в этой убогой обыденности. Ведь есть же другая жизнь! Вы не знаете, какая и где, но она должна быть, как же иначе? Но с другой стороны - вы так одиноки, и очень скоро неизбежное случится... Дай Бог, чтобы вы нашли кого-то достойного вас. Ведь в Америке все проще, Америка - страна чудес, и сказка о золушке и принце там вполне может стать явью!

После некоторой паузы она подняла влажно заблестевшие глаза:

- Зачем вы так говорите? Так нельзя... Знаете... Больше не говорите ничего... Сегодня... Мы же увидимся завтра, правда?

- Наверно... Где и когда?

- Здесь же, после завтрака, хорошо? Вы не обиделись?

- Нисколько. А вы?

- Нет! Так значит - до завтра. - она поднялась, обернувшись, - Просто я хочу... Мне надо побыть одной.

- Я понимаю. Споконой ночи. Я буду очень ждать!

- И я.

Она было отошла, но заслышав неподалеку чьи-то приближающиеся шаги и громкие голоса, поспешно вернулась, сев рядом со мной.

По трапу с нижних палуб поднялась, явно направляясь к нам, тройка заметно подвыпивших мужчин. Было темно, но их фигуры мне показались знакомыми.

- Мне страшно... - чуть слышно прошептала Мэри, судорожно сжав мою руку.

- Со мной ничего не бойся! - беспечно усмехнулся я, - Всего трое, да еще и пьяны... К тому же, по-моему, это мои друзья.

- А-а! Вот ты где прячешься! - громыхнул знакомый бас Тома О,Коннора, - А мы теб-б-бя пот-т-теряли. Уж думали - того... - он болезненно икнул, покачнувшись, - Не свалился ли за борт, спьяну-то...

- А я и правда чуть не упал! - рассмеялся я, кивнув на Мэри, - Но меня удержали...

- Ой! - вытаращил глаза Том, похоже, только теперь разглядев мою спутницу, - Да ты еще и с леди... Здрасьте!


Рекомендуем почитать
Полет лошади

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Бермудский треугольник - зона ускоренного времени

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Народные артисты леса

При пении Милицы Кориус, при исполнении ею сказок Венского леса её сильному и звонкому голосу стал вторить в кустах один соловей, затем в листве отозвался второй соловей. Когда голос ее рассыпался бисерным каскадом, два соловья пели вместе с ней в терцию и в кварту.


Локи

…Европа 1937. Герцог Виндзорский планирует визит в Германию. В Рейхе назревает конфликт между Гиммлером и высшими чинами Вермахта. Отельный воришка Хорст Локенштейн по прозвищу Локи надеется вытащить бриллианты из сейфа, но ему делают предложение, от которого нельзя отказаться. Надеешься выжить – представь, что ты король. Леди Палладии Сомерсет осталось жить не больше года, ей надо успеть многое. Главное – выполнить поручение дядюшки Винни. Без остановок, без пощады, без раскаяния. Как подобает солдату Его Величества. Британский лев на охоте, смертоносные снаряды в подвале, пуля в затылок.


Лейхтвейс

…Европа 1937 год. Муссолини мечтает о Великой Латинской Империи. Рейх продолжает сотрудничать с государством Клеменцией и осваивает новые технологии. Диверсант Николас Таубе очень любит летать, а еще мечтает отомстить за отца, репрессированного красного командира. Он лучший из лучших, и ему намекают, что такой шанс скоро представится. Следующая командировка – в Россию. Сценарист Алессандро Скалетта ди Руффо отправляется в ссылку в Матеру. Ему предстоит освоиться в пещерном городе, где еще живы старинные традиции, предрассудки и призраки, и завершить начатый сценарий. Двое танцуют танго под облаками, шелестят шаги женщины в белом, отступать поздно.


Лонжа

…Европа, 1937 год. Война в Испании затихла, но напряжение нарастает, грозя взрывом в Трансильвании. В Берлине клеймят художников-дегенератов, а в небе парит Ночной Орел, за которым безуспешно охотятся все спецслужбы Рейха. Король и Шут, баварцы-эмигранты, под чужими именами пробираются на Родину, чтобы противостоять нацистскому режиму. Вся их армия – два человека. Никто им не поможет. Матильда Шапталь, художница и эксперт, возглавляет экспедицию, чтобы отобрать лучшие картины французских экспрессионистов и организовать свою выставку в пику нацистам.