Последнее слово - [18]

В этот же день Гордеев созвонился со следователем Головкиным.

Петр Константинович был удивлен, но, по голосу чувствовалось, не очень, тем, что Гордеев получил ордер на защиту Савина, хотя он рассчитывал — именно это слово следователь и произнес, когда Юрий Петрович представился и сообщил о предмете своего служебного интереса, — так вот, рассчитывал на то, что вообще-то за это дело возьмется Эдель.

— Ну раз этого не произошло, значит, — сказал он, — будем теперь работать с вами. — При этом в голосе его не было ни малейшей враждебности. — Надеюсь, — добавил он, — нам не придется устраивать всякого рода демонстрации, ибо действовать мы оба постараемся исключительно в жестких рамках законности, не так ли?

— Естественно, совершенно с вами согласен, — ответил Гордеев. — Так когда я, по вашему мнению, мог бы ознакомиться с обвинительным заключением?

— Не далее как послезавтра. Я как раз собираюсь предъявить подозреваемому Савину обвинительное заключение, и ваше присутствие при этом будет чрезвычайно уместным. Так что после десяти утра, в четверг, я жду вас в Лефортове, пропуск на ваше имя, Юрий Петрович, будет заказан, — любезно завершил разговор следователь.

Положив трубку, Гордеев задумался. Что-то его все-таки беспокоило. Ах ну да, конечно, беспокоила Екатерина Юрьевна, чей телефон — вот он, перед глазами. А что, подумалось Гордееву, если прямо сегодня же и позвонить? И напроситься в гости по той причине, что… ну что необходимо составить для себя максимально полный портрет ее мужа? Откажет? Вряд ли. А там, за разговором, что называется, глядишь, и…

Словом, сказано — сделано.

Екатерина Юрьевна спокойно выслушала предложение адвоката встретиться для выяснения и уточнения некоторых вопросов, касающихся дел мужа, и, не раздумывая, ответила, что подумает и сама назначит удобное время. Но сегодня она занята.

Гордеев чуть было не спросил: «Чем?» — но вовремя спохватился. Мало ли какие могут быть у красивой молодой учительницы проблемы! Нелюбезности, во всяком случае, он в ее голосе не услышал, и это уже само по себе было неплохо. Впрочем, время покажет.

Что оно покажет, как-то не думалось. Но зато появилась другая, и даже чуточку мстительная, идейка. Вот бы «случайно» познакомить эту Катерину, не сейчас, конечно, а потом, уже после всего, что могло бы произойти между ним и Катей, с другом, Сашкой Турецким. Тот — большой знаток женщин именно такого плана. И любителем его назвать в этом смысле нельзя, только — профессионал. Но вот когда у него обломится, можно будет хорошо, от всей души посмеяться! Что «обломится» у него самого, Гордеев в настоящий момент даже и не мыслил — с какой это стати? Время… всему нужно только свое время… И умелый подход.

— Ах, как хороша баба, черт возьми! — с чувством воскликнул Юрий Петрович и вдруг увидел, как приоткрылась дверь и из-за занавески показалась крупная седая голова самого Генриха Афанасьевича Розанова.

— Это вы о ком, Юрочка, с таким неподдельным восторгом? — пророкотал басом этот «лев адвокатуры», управляющий юридической консультацией номер десять.

— Невольно вырвалось, Генрих Афанасьевич! — засмеялся Гордеев. — Клиентка была такая, что просто черт возьми! А дело — вонючее, с Лубянки. Ваш секретарь в курсе.

— Ну-ну, вам, Юрочка, не впервой… разгребать. А я шел мимо и услышал рев возбужденного, хм… Однако, думаю… Ваш ордер я, кстати, подписал, вы видели, так что и я в курсе.

— Да, спасибо.

— Ну-ну, удачи, Юрочка, — улыбнулся «лев».

Глава вторая Серийный почерк

1

Андрей прятался за деревом. Для тех, кто мог его видеть, ничего необычного в его поведении не было — ну остановился человек, привалившись плечом к старой липе, и закурил. А что странного? Возвращался с работы, сошел с асфальтовой дорожки на травку, стал за дерево. Сейчас покурит и отправится дальше. Другое дело, если б днем было, когда тут народу много, а сейчас уже вечереет, и по дорожке этой ходят только те, кто в этом доме пятиэтажном живет. Фактически все свои, друг друга давно знают.

Но Андрей только вид делал, изображая притомившегося работягу, коих здесь, в подмосковных Мытищах, было не счесть, считай, каждый второй. На самом деле он старался глаз не спускать с автобусной остановки, в пятидесяти метрах отсюда, где с минуты на минуту должен был появиться его заклятый враг.

Звали этого врага Вадим Дорохов. Андрюха Злобин давно обозначил бывшего одноклассника в своей жизни как лютого недруга и, по существу, уже решил для себя его судьбу. Поэтому Андрей сейчас и не хотел, чтобы возвращавшийся с работы Вадим заметил его тут, в двух шагах от своего дома. Заметь его, Вадим мог не просто спросить, какого черта он тут ошивается, что ему надо, но еще добавить сгоряча так, что потом собственные зубы пришлось бы Андрюхе собирать на асфальте. Потому что и у Вадима была веская причина не терпеть рядом с собой присутствия бывшего школьного приятеля.

…Они учились в одном классе — Вадим и Андрей. Нельзя сказать, чтобы дружили, но и не ссорились особо. Хотя соперничали. А предметом их соперничества была тоже их одноклассница Лилька Воробьева, девочка скромная и симпатичная. Но Андрюхе не повезло, он и сам был пареньком скромным, даже невидным, носил очки, из одежды — дешевые джинсы да курточка, — мать поднимала его в одиночку. Вадим был другим — крепким, спортивным, рослым парнем, которым гордилась школа, поскольку тот постоянно добывал грамоты и кубки на различных спортивных соревнованиях. И родители денег на одежду для сына не жалели. Понятно, что Лиля больше тянулась к броской красоте, к раскованности, к физической силе, наконец, нежели к занудливым и неинтересным ухаживаниям классного «хорошиста».