Последнее путешествие Клингзора - [14]

- Инга, Инга, - сказал он в пустоту. Потом взял банку с пеплом и потряс ее. - Да что же это такое!

Глава 9

На следующий день он таки подсмотрел за купающейся Дианой. Он застыл в проеме распахнутой двери как раз в тот момент, когда она выходила из воды, Диана Пенорожденная.

Ее тело сияло в лучах восходящего солнца, вода стекала с ее белокурых волос, она шла прямо на него, улыбаясь, ее груди - из холодного мрамора, ее зубы - жемчуг неземной белизны, капли воды бриллиантами искрились в волосах ее выпуклого лобка.

- Ну, как? - она остановилась в полутора метрах от него, слегка расставив ноги, слегка разведя в стороны руки. Он пытался сказать что-нибудь уместное, но язык не повиновался ему. Потом кровь вдруг бросилась в его лицо и, резко повернувшись, он ушел в дом.

Позже, когда Диана, сверкнув ослепительными ногами, вознеслась наверх, он сидел за своей одинокой чашкой кофе и размышлял, медленно приходя в себя.

“Что есть красота? Почему одних она поражает, как молния, а другие не замечают ее вовсе? Каким органом мы воспринимаем красоту? Мозгом? Сердцем? Простатой? Почему красота всегда сексуальна, даже если это красота цветка или горного пика? Почему она всегда - редкость, аномалия? Почему осознание красоты всегда возникает в среде только очень старых, очень мудрых и деградирующих народов? Может быть потому, что красота - это предвестница смерти? Почему она всегда, всегда несет беду: Елена Троянская, Таис, Клеопатра, мадам де Монтеспан, Ева, Лиллит. На некоторых драгоценных камнях крови больше, чем руды, из которой они были добыты. Может быть, красота сама по себе - зло? Квинтэссенция зла? Ястреб красивей голубки, а ураган красивее ветерка. Не бывает красоты там, где труд и добродетель, она всегда там, где праздность и порок. И смерть. Никогда красота не спасет мир, она убивает его каждое мгновение самим фактом своего присутствия в мире. Человек, пораженный и зараженный красотой, даст любую цену за это неуловимое, вечно ускользающее Нечто, пойдет на любую низость, совершит любое преступление потому, что нет для него иных законов, кроме законов Бога его - Красоты и пророка его - Женщины. Ибо Красота - это капли крови самого Люцифера-Светозарного, пролитые им в грязь Земли во искупление добродетелей людских”, - так рассуждал он, уже вполне готовый к приятию дальнейших событий, ввергнувших его в ад.

Когда Диана спустилась вниз в своем коротком черном кимоно из льющегося шелка, он уже пришел в себя от гипноза и улыбнулся ей навстречу по-светски.

Аппетит у нее оказался чертовский. Он с наслаждением смотрел, как она быстро, ловко управляется с бифштексом и яичницей. Она видела, что он смотрит, и улыбалась.

После завтрака они пошли прогуляться по берегу.

- И моря больше не будет, - сказал он, с улыбкой указывая на голубые волны.

- Как это не будет?

- Строка из Библии, из пророчества. Оккультисты толкуют ее следующим образом: вся водная среда Земли - это часть “изначальных вод эфира”, в которых зародилось все. В конце времен, когда все закончится и “небо свернется как свиток”, водная среда, мать великой иллюзии, перестанет существовать.

- Очень жаль, - сказала Диана. - Я люблю море. И с чем же мы останемся? Без нашего моря и нашей великой иллюзии?

- С Богом, надо думать. Или с носом, - ответил он, смеясь. - А вы знаете, что такое волхв?

- Волшебник, - ответила она.

- Правильно. А что такое волшба, то бишь, волхование? Технически?

- Технически - не знаю.

- Это создание чего-то из воды, из водного пара. Для этой цели использовалась чаша, чара. Отсюда чародейство. Отсюда “ведьмин котел”. Но самой лучшей средой считался естественный пар, испарения, которые поднимаются над водоемом. Или туман. Здесь, - он повел рукой вокруг, - осенью и зимой такие туманы, что руки не видно. И это то самое Лукоморье, - улыбаясь, закончил он, - которое в старину считалось обителью волшебников.

- И после этого, - сказала Диана, - у вас есть какие-то сомнения насчет уникальности этого места?

- Нет у меня таких сомнений, - ответил он. - В конце-концов, Инга, которая едва ползала на костылях, ушла отсюда здоровой и на своих ногах. Мне понятно, почему ничего не осталось от волшебников, люди они, надо полагать, были угрюмые, одинокие, дворцов не строили. Но мне непонятно, почему ничего не осталось от амазонок. Их было много, они вели какое-то хозяйство, они жили здесь тысячу лет.

- Почему же не осталось? Осталось, - ответила она. - К несчастью. Уходя, они постарались забрать с собой все. Но кое-что и забыли. А, может быть, и не забыли. Во всяком случае, - она остановилась, глядя на море. Далеко-далеко, почти у самого горизонта, прыгали дельфины, - в одном из местных музеев хранятся археологические находки: каменная булава и каменный молот. Это вещи амазонок. О чем ученые понятия не имеют. И то и другое использовалось для жертвоприношений, человеческих жертвоприношений.

- Каким образом? Голову, что ли, пробивали?

- Да, голову. В том случае, когда предполагалось выпустить душу. Пробивали в том месте, где сходятся кости черепа, на темени. Этот способ практиковали тогда, когда по каким-то причинам убивали самих амазонок. Тело, затем, сжигали.