Последнее противостояние Нью-Йоркского Института - [8]

— У меня нет никаких доказательств того, что эти оборотни нарушили Соглашения.

— Валентин сказал, — начал Стивен, но Магнус услышал неуверенность в его голосе. Люциан Греймарк, должно быть, считал, что они лишь преследовали жителей Нижнего мира, которые нарушили Соглашения, но Стивен, по крайней мере, знал, что они выступают в качестве охранников общественного порядка, а не законопослушных Сумеречных охотников. И все же Стивен это делал.

— Меня не волнует, что сказал Валентин Моргенштерн. Я говорю, что Закон суров, — ответила Мариан Уайтлоу. Она вытащила свой клинок, замахнулась и скрестила с лезвием Стивена.

Их сверкающие глаза встретились поверх клинков.

Мариан тихо продолжила:

— Но это Закон. Вы не дотронетесь до этих представителей Нижнего мира, пока живу я или мой род.

Разразился хаос, но мрачные представления Магнуса не оправдались. Когда все собрались для битвы, на его стороне были Сумеречные охотники, сражающиеся с ним против Сумеречных охотников, сражающиеся за жителей Нижнего мира и Соглашений о мире, о которых они все договорились.

Первой смерть настигла самую молодую из Уайтлоу. Рэйчел Уайтлоу бросилась к женщине по имени Марисса, и сама жестокость нападения застала Мариссу врасплох, так что Рэйчел чуть ее не убила. Марисса запнулась и взяла себя в руки, нащупав новый клинок. Затем черноволосый мужчина, Роберт, которого Магнус считал ее мужем, в ответ бросился на Рэйчел и проткнул ее.

Она просела, кончик лезвия пронзил ее, как булавка бабочку.

— Роберт! — тихо проговорила Марисса, будто она не могла поверить происходящему.

Роберт вынул свой меч из груди Рэйчел, и та рухнула на пол.

— Рэйчел Уайтлоу только что была убита Сумеречным охотником, — закричал Магнус, но даже тогда подумал, что Роберт выкрикнет, будто защищал свою жену. Он думал, что Уайтлоу предпочтут убрать свои клинки, а не пролить еще крови Нефилимов.

Но Рейчел была ребенком этой семьи, особой любимицей у всех. Уайтлоу как один с вызовом взревели и кинулись в бой с удвоенной ожесточенностью. Адам Уайтлоу, флегматичный седовласый старик, который, казалось, все время просто следовал примеру своей жены, атаковал Круг Валентина, размахивая над головой сияющим топором и разрубая всех, кто попадался ему на пути.

Магнус кинулся к оборотням, к единственной женщине, оставшейся в человеческом облике, хотя ее клыки и когти росли быстрыми темпами.

— Почему вы не сражаетесь? — потребовал он.

Женщина-оборотень посмотрела на него, как на непроходимоготупицу.

— Потому что Валентин здесь, — отрезала она. — Потому что у него моя дочь. Он забрал ее, и нам сказали, что если мы последуем за ней, то они убьют ее.

Ни секунды Магнус не раздумывал о том, что Валентин мог сделать с беспомощным дитя из Нижнего мира. Он поднял руку и сбил с ног коренастого Сумеречного охотника у одинарной двери в дальнем конце комнаты, а потом бросился к двери.

За спиной он услышал крики, требования Уайтлоу: «Бейн, ты куда…» и крик, по мнению Магнуса, принадлежащий Стивену: «Он направляется к Валентину! Чтобы убить его!»

За дверью Магнус услышал низкий, ужасный звук. Он распахнул дверь.

По другую сторону двери находилась небольшая обычная комната размером со спальню, хотя кровати там и не было — только два человека и один единственный стул. Там стоял высокий мужчина с каскадом пепельных волос, в черной одежде Сумеречного охотника. Он нависал над девочкой, на вид лет двенадцати. Она была привязана к стулу серебряным шнуром и издавала ужасный низкий звук, что-то среднее между воем и стоном.

У нее блестели глаза, на мгновение Магнус подумал, что лунный свет превратил их в зеркала.

Его ошибка длилась всего лишь краткий миг. Затем Валентин слегка сдвинулся, и блеск в глазах девочки переместился в сторону Магнуса. Этот блеск не был ее глазами. Лунный свет серебряными монетами прижимался к глазам девочки, крошечные струйки дыма выходили из-под ярких дисков, как тихие звуки, слетающие с ее губ. Она пыталась подавить звук боли, потому что былатак напугана тем, что Валентин в следующий момент сделает с ней.

— Куда отправился твой брат? — потребовал Валентин, и рыдания девочки продолжились, но она ничего не говорила.

На мгновение Магнус почувствовал, будто превратился в бурю: черные сгущающиеся тучи, грохот грома и вспышка молнии, — и эта буря хотела, чтобы он бросился к горлу Валентина. Магия Магнуса вырвалась практически по своей собственной воле, вылетев с обеих рук. Она была похожа на молнию, горящую таким голубым светом, практически белым. Она сбила Валентина с ног и отбросила к стене. Он так сильно ударился, что раздался треск, и сполз на пол.

Одно это движение затратило слишком много сил Магнуса, но сейчас он не мог об этом думать. Он подбежал к стулу девочки и сорвал с нее оковы, а потом с мучительной нежностью коснулся ее лица.

Теперь она плакала более свободно, вздрагивая и всхлипывая под его руками.

— Тише, тише. Твой брат прислал меня. Я маг, ты в безопасности, — шептал он и обнимал ее за шею.

Монеты причиняли ей боль. Их нужно было оторвать. Но не причинит ли это ей больше вреда, если их убрать? Магнус мог исцелить, но это не было его специальностью, как у Катарины, и ему не часто приходилось исцелять оборотней. Они были такими подвижными. И он мог только надеяться, что и сейчас она сохранит свою подвижность.